– Вот же, довели до икоты, белогвардейцы несчастные!
Но едва он собрался произнести первое слово, как снова икнул.
– Чёрт! – выругался Настали. – Похоже где –то рядом мистер Ик! Ладно уж выходите, дорогой товарищ ангел Икоты! Где вы там?
Действительно, из –за какого –то закоулка после этих слов действительно вышел господин в костюме в котелке и с тростью. Его выход сопровождала весёлая музычка, типа польского фокстрота, но с армянским мотивчиками, в такт которой он подпрыгивал при ходьбе. Любой бы сразу бы признал в нём папу Власты Григория Маркаряна, так они были с ним похожи. Прямо одно лицо!
– Извиняюсь, вы меня вызывали? – Спросил мистер Ик, подходя.
– Как будто тебя можно вызвать, ага, -пожаловался Настали. – Нападаешь без предупреждения, у, Икота! – Замахнулся он.
– Что вы, – изобразив испуг, в детском реверансе отпрянул мистер Ик. – Вы говорите про меня, как про какого –нибудь завоевателя – «нападают». А я на самом деле мирный крестьянин, пашу без устали целый день.
– Да знаем мы вашу польско –армянскую деревню. Одни распри. Скажи спасибо, что у нас пролетариев с крестьянами традиционно смычка. А то мы бы вас давно в чувство привели. Чего тебе надо?
– Так революция. Хочу о себе громко заявить, раз такое дело. Надоело, что меня зажимают! – Сказал мистер Ик.
– Вот оно что. Так тебя не зажмёшь, ты до вечера икать любого заставишь.
Собрание оживилось, раздался снова смех, забурлили разговоры и Настали был вынужден сделать жест, чтобы всех утихомирить.
– Рассказывай, в чём дело!
– Да-к я же и говорю. Раньше я всегда был с теми, кто пьёт в нашей деревне. Потому что когда человеку выпьет, ему надо икнуть. Вспомнить о родителях. Это ж как закон. И вдруг они взяли и завязали с этим делом! Говорят: царь снова на троне. Икать, мол, опасно, вдруг выкидыш спровоцируем. А куда бедному крестьянину деваться, я спрашиваю? Мы икота, что, не люди? И куда идти теперь, раз из деревни меня выперли? Поэтому, вы уж извините, товарищи, я к вам! Или помогите развязать, тогда я сразу обратно вернусь!
Тут гость нечаянно икнул, и всё собрание подпрыгнуло. Кто –то заворчал, повалившись, однако большинство заржало. Кто –то крикнул: «цирк!».
– Ну, что, товарищи, -сказал диктатор. – Перед нами личность не из нашей партии, но явно нам сочувствующая, так как также как и мы является угнетённой и гонимой. Опять же его папа, как говорят, служил в НКВД. Так что негоже нам в канун революции отталкивать народ. Итак, ставлю вопрос на голосование: