11.02.36 г. 20 ч. 15 мин.
– А где же мой любимый кузен Баст?
С этой женщиной следовало держать ухо востро, потому что, если зазеваешься…
«Съест… Трахнет… И глазом моргнуть не успеешь!»
Что правда, то правда: баронесса – великолепная актриса! И толку с того, что Степан знал это? Когда хотела – а сейчас она определенно хотела – Кайзерина Кински в роли могла «выступить» настолько естественной и искренней, насколько в жизни человек выглядит не всегда. Глядя на нее, слушая голос, даже тени сомнения не возникало, будто ее поступки – по наитию, из мимолетного каприза или минутного порыва, и действия ее казались настолько далеки от «коварных планов», нарочитости и тайных умыслов, что о «тонких расчетах» даже думать противно. Такими естественными могут быть только дети, животные… и, да – возможно, некоторые «блондинки». Но у Кисси это тоже получалось, хотя она отнюдь не «блондинка». Напротив, Степану не раз уже приходилось убеждаться, что Ольга – Кайзерина – Кейт, или как ее называл Ицкович – Кисси, – женщина непростая и всегда «себе на уме». Тем не менее знать и понимать вещи, суть, разные. Вот и сейчас, стоило Кисси «сделать глазки» и сыграть голосом, как Степан тут же «поплыл», с трудом удерживая – пока еще – голову над водой.
– А где же мой любимый кузен Баст? – спросила Кейт, чуть прищурившись.
– Он занят, о прекраснейшая из баронесс… – единственным способом спастись было выпустить на волю баронета. Тоже не боец для такого случая, но все-таки…
– Занят… Какая жалость.
– Он просил передать, что у него возникли срочные дела…
– А?..
Но Степан уже почти взял себя в руки и не желал терять только что вновь обретенной свободы воли.
– Вот, – кивнул Матвеев на черный кожаный футляр, который, войдя в гостиную, оставил на стуле около двери.
– Тромбон, – кивнула Кейт и лучезарно улыбнулась. – Но я не умею играть на тромбоне, баронет. На гитаре…
Однако Степан не дал ей продолжить – железо следовало ковать, пока слюни из пасти не потекли.
– Это самозарядная винтовка, – сухо объяснил Матвеев и, вернувшись к двери, взял футляр в руки и продолжил: – Чехословацкая, Zbroevka Holek… модель 1929 года. С магазином на десять патронов.
– Мне это ни о чем не говорит… – слукавив, Ольга приняла тон, предложенный Степаном. – Покажи.
Тихо и напрасно радуясь, что так просто отделался, Степан поставил футляр на стол, щелкнул замками.