Ворчун не унимался уж который день.
– Не, ну правда, была бы нормальная баба, разве ж мы сидели бы сейчас за пустым столом с пустым брюхом?
– Ну, будет тебе, Ворчун, будет, – примирительно похлопал брата по плечу Умник. – В конце концов, и зима закончится.
– Если мы раньше не закончимся! – бухтел Ворчун. – А этой все нипочём – гляньте: сидит, глазищи выпучила, косы заплетает да в зеркало любуется! Тьфу! Лучше бы жрать приготовила!
Остальные одобрительно закряхтели-загукали. Есть хотелось давно и всем.
Девушка отложила зеркальце в сторону и выразительно посмотрела на гномов.
– Я вообще-то принцесса, если вы ещё помните. Ты, Ворчун, действительно считаешь, что я здесь для того, чтоб набивать твое ненасытное брюхо? Вы – семь здоровых мужиков, не можете раздобыть себе пищу?! Чем я тебя накормлю, если кладовая уже пуста?
Гномы запереглядывались, конфузливо пряча глаза, забормотали оправдания. И снова вмешался Умник.
– Ну, ладно тебе, Снежка, не сердись. Устали мы от зимы, да и правда, голодно совсем стало. Запасы-то как быстро подъели!
– А я что могу сделать?! Не надо было объедаться! Я вам говорила, что надо быть экономней! О, да лучше бы я сбежала от вас с первым принцем!!! Зачем, зачем я только послушала вас?!
Белоснежка вскочила и заметалась по комнате, как раненная волчица. Гномы притихли и расползлись по углам. Лишь Ворчун с Умником остались на своих местах – один из вредности, другой – по доброте душевной. Он искренне сочувствовал Снежке и ее судьбе и утешал, как мог:
– Что поделаешь? Видать, судьба у тебя такая! Кто же знал, что Гримхильда найдёт цветок бессмертия? Нам и самим хотелось бы видеть на троне тебя, а не эту старую грымзу! Совсем задушила налогами!
– Да и в шахты нам теперь ходу нет, – поддакнул Чихун, утирая нос большим платком. – Гримхильда теперь берет на работу только гномов с Восточного острова.
– Это потому, что они задолжали Гримхильде, – пропищал Тихоня. – Их правитель – старый маразматик – проигрался в пух и прах нашей коварной королеве.
– А нам теперь как быть? – вздохнул Умник.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только сопением Сони и громкими чихами Чихуна.
– А жрать-то и впрямь до смерти охота, – заметил Тихоня, нарушая молчание.
– До смерти, говоришь? – расхохотался Весельчак. – Так в чём же дело? Накорми нас, братик! Как Простак!