– Смотри, что у меня!
– И сколько стоило? – изумился тот.
– Пятьдесят! Но мне продали за тридцать пять! – радовалась Виндриг своему успеху.
– Перед тобой сложно устоять, но даже это мало для тебя… Пятнадцать думов всего… – задумался Мирд, укладывая габардин в телегу. – Я бы скинул вообще всю цену, – вдруг подмигнул он.
– Правильно бабушка говорит: «Нельзя Дерику деньги давать»! А тебе бы и одного дума не скинули! – надулась девочка.
– Смотря как посмотреть, и кто продавец, – ярко-зелёные глаза насмешливо сверкнули. – Давай я попробую, нам как раз нужно купить ещё сатина.
– Ой… Забыла… – расстроилась Калисторо.
– Слишком рано обрадовалась, – улыбнулся Дерик.
Девочка нехотя и с сомнением отдала ему оставшиеся монеты, братец отдал ей поводья и направился в сторону той же несчастной продавщицы. Вернулся с большим рулоном сиреневой ткани.
– Странно, – проговорил он, укладывая сатин в телегу поверх габардина и возвращая девочке сдачу. – А сатин стоил на восемнадцать думов даже меньше, чем бабушка говорила… С чего бы это?
Виндриг, насупившись, развернулась и отошла.
– То есть, мне скинули пятнадцать думов, а ему скинули аж двадцать три, я же видела цену сатина! – обиделась она.
– Куда-то не туда идёшь – нам в другую сторону, – окликнул её Мирд.
– Ой… Точно… – тихо выдохнула она.
Дальше им пришлось пройти по улице. Калисторо запрыгнула на деревянное крыльцо и потянула дверь за ручку. Звякнул колокольчик, она оказалась в маленькой комнате, стены которой были уставлены витринами с различными приборами для шитья и прочего рукоделия.
– Что-то ищете, юная леди? – Из-за прилавка показалась пожилая женщина.
– Да! Мне нужны иголки, нитки пурпурного и сиреневого цвета и атласные ленты алого и малинового цвета, – не растерялась Виндриг.
– В сумме будет стоить двадцать два дума, – задумчиво проговорила старушка, поправляя очки, после чего начала доставать товар и выкладывать перед девочкой.
Двадцать два! А Карния говорила, что дешевле пятидесяти не найти. Калисторо оглядела всё, что попросила. Маловата стоимость для такого количества.
– А не пятьдесят два? – недоверчиво спросила она.
– Не веришь?
Разглядывая блестящие иголки без единого пятнышка ржавчины, блестящие плотные толстые нити, намотанные на шлифованную щепку и завораживавшие переливами цветов широкие атласные ленты, она отрицательно помотала головой: