– Дэ-э, – его остановить, если только катком переехать повезёт, тогда я хоть пение птиц различать начну. То море плещет, то этот хоббит без пауз лепит горбатого, неужели это и есть моя вынужденная норма комфорта, небесами ниспосланная? А опция просто полежать под дубом, почёсываясь, так в грёзах и протухнет?, – глядя под ноги внятно проговорил Паст, непонятно, к кому обращаясь. Но я разобрал каждое слово. Капитан, ясен болт, командир, значит, голосом владеет.
У меня пронеслась мысль, вслед всем событиям, произошедшим после моего недавнего пробуждения, я немедленно её озвучил, обращаясь к случайным (вот, мысль такая и была: к случайным ли?) встречным. Хоть я и предполагал, что моё участие в процессах, даже в виде адресных вопросов для облегчения понимания, ни к чему не приведёт. Но, цитатник на все случаи жизни, выдававшийся вместе с основами родного языка, требовал от моей незаконченной мысли внедрения в шаблон, ведь я только и нашёл себя, когда начал игнорировать социальные пазлы.
– А лопаты ваши где? Мы же на поле чудес опаздываем? Или как? – проговорил я, наблюдая, пока приближался к концу фразы, как меняются лица моих собеседников, с приветливых на печальные.
– Лопат у нас нет, – вздохнул и пожал плечами Фучик, – мы же капитан и переводчик, нам ни Йориков откапывать, ни буржуазию зарывать некогда, да и скучно это. А повстречать летом мужчину в жёлтых резиновых сапогах, в фиолетовой шубе и с варежками на резинках на шее – это даже похоже на какую-то примету, скорее всего, добрую, благодаря вашей жизнерадостной цветовой гамме. Вот. Пошли мы, одним словом, пение птиц слушать и азори здесь тихие встречать.
И они ушли, толкаясь на ходу, Колпак задирал голову, видно, что хохотал над словами Стасика, но звуков их речи до меня не долетало, их заместил шум улицы.
Я почувствовал себя кисло, всё-таки инициатива брякнуть обидное исходила от меня, это было не по-моему и вообще, зачем я повёлся на эти загадки духа, навёл тень на плетень. Хотя, ладно, что себя ругать, общаться мне тоже не по душе, собутыльников я никогда не искал, само собой все разрешилось, забыли!
"Касатику пора в магазин", – сказал я сам себе и зашаркал к заклинившей в полуоткрытом (или в полузакрытом, давай, лепи, не заплёл ещё извилины до конца) положении двери. Протиснулся внутрь, зацепился варежкой на резинке за ручку двери, потянул на себя, получил меткую, безболезненную, оплеуху поперек щеки от вернувшейся к хозяину варежки. Повернулся к кассе, повернулся к полкам с напитками, повернулся опять к кассе. Да-да, конечно, оно, родное, Чувство Вины, конечно, спасибо, Колпак и Очки, за милое тренерское напутствие перед моей атакой на винные полки, это так тонко сработано!