Самое забавное, что во время ночного сна, погружаясь в ужасные кошмары, мне снова и снова снится один и тот же кабинет. Я сижу в абсолютном спокойствии, а вокруг пляшут выдуманные мною монстры на фоне музыки сатаны. В нашей больнице это ощущение знакомо: монстры – это пациенты с их внутренними демонами, а музыка сатаны – крики шизофреников или солевых наркоманов, иногда даже старые записи с забитыми грязью динамиками радио, в которых звучат песни Марка Бернеса или Иосифа Кобзона. Наша больница находилась в уединении, скрытая от цивилизации под куполом густых чащоб и массивов. Первые дни здесь вызывали у меня непередаваемое чувство нейропластичности, однако вскоре шок сменился адаптацией.
Поздно вечером, сидя в палате для психиатров, я погружался в интроинспекцию: тщательный самоанализ, осознание своих чувств и потоков мыслей. Я открыл пачку дешёвых сигарет, достал помятый свёрток и покрутил его в руках, словно размышляя о том, какие истории он мог бы рассказать. Поставив на стеревший деревянный стол гранитную пепельницу, я достал обыкновенную зажигалку из киоска, закурил и глубоко вдохнул смертельно-химический пар, который стремительно заполнил мои застуженные лёгкие. При выдохе клубы дымка органично вписывались в мрачную атмосферу кабинета.