– Как достать письма? – спросил я.
– Кто из нас почтальон, ты или я? Прошлый вроде просто руку подносил к этой штуке. – Мужчина кивнул на трубу, уходящую через верх вбок, прямо сквозь стену вглубь фабрики. – А вот сюда местные складывают письма, тоже не забудь.
Он указал на ящик, на который я до этого не обратил внимания. Я подошел, открыл крышку. Внутри было только одно письмо.
– И все? – удивился я.
– Почтальона давно не было, вот никто и не шлет ничего. Может, и это письмо уже доставлять некому.
Я забрал письмо и поднес руку к трубе. Что-то затрещало, стены затряслись. Стало жутко, я отдернул руку – и тут из трубы вылетело нечто и ударило по лбу.
– Ай!
Это уже было не похоже на письмо – лист, свернутый в трубу и перевязанный красной веной. Сбоку подпись: «Каину». И как такое под дверь просунуть? Ладно, попробую.
– Спасибо. До свидания, – сказал я и опять порадовался: «до свидания» – это я сейчас вспомнил, мне еще не говорили. Слова возвращаются!
Интересно, можно ли читать чужие письма? Наверное, да, они же никак не запечатаны, только делать это надо не на улице. Лучше спрячусь куда-нибудь, где не заметят. Вот у фабрики закуток – наверное, там люди не ходят.
Я стащил вену с бумажной трубы… Не вена, лента. Так это называется. Стянул ленту и взглянул на послание:
909 – Монетный двор.
5 – Кузня.
108 – Ткацкая…
Список был большим, но ничего, кроме цифр и названий зданий, не было. Я вернул ленту на место, сжал трубу, чтобы она стала плоской, – как выйду из закутка, просуну под дверь Каина. Второе письмо было адресовано некому Мирту в доме 80. Значит, у домов здесь есть номера. Достать бы карту… В письме говорилось:
Опять видел следы с пеной. Ты мне не верил? И снова в пятницу! Прямо у кузницы, как и раньше. Нам нужно ее увидеть, понимаешь? Давай на следующей неделе попробуем.
Пятница… Это день недели. Неделя – семь дней. Тут есть дни недели, но нет солнца – только часы, которые отмеряют время. Я взглянул на небо – светло, но источника света нет. Да и откуда я могу знать про солнце? Я помню, как оно выглядит: огромное, яркое, обжигает глаза. Откуда же я его помню? Значит, там, где я был раньше, солнце было. И Каин про него знал – удивился не самому слову, а тому, что я его помню. И вообще, раньше – это когда? Лем сказал, что на вид мне семнадцать лет. Где же я их провел? Как меня звали?