Светофор показывал, что ждать ребят нам осталось шестьдесят секунд, но для меня сейчас это были минуты или даже часы.
– Что? – не выдержала я этого напряжения.
– Ничего.
– Я тебя раздражаю чем-то? Тем, что пришла с Зоей и вам помешала?
– Вовсе нет.
Мы с Антоном смотрели друг на друга и стояли так близко, что мне захотелось шагнуть назад. И я это сделала – шагнула. Оказалось, позади скрывался бордюр, на который я напоролась так неудачно, что не устояла на ногах и, пройдя пару неловких шагов в попытке поймать равновесие, свалилась под ноги людям, стоящим на трамвайной остановке.
– Девушка, с вами все в порядке? – забеспокоилась старушка, подслеповато щурясь и пытаясь подняться с лавочки.
– Все хорошо, не беспокойтесь, – подтвердил Антон, появляясь рядом. – Просто у девушки вечерняя молитва в самом разгаре… Александра, вставай, колени простудишь. Такими вещами можно и дома заняться, что за привычка – падать наземь в общественных местах? – Приговаривая это и посмеиваясь, он поднял меня на ноги и помог отойти в сторону, чтобы ожидающие трамвая не затоптали. Все-таки это одна из центральных остановок, тут в любое время суток набираются люди.
Зоя со Славой как раз успели перейти дорогу и спасти Орешина от моего гнева.
Дома Зоя заварила мне чай с земляникой, которую мы вместе собирали летом в лесу. Тогда меня вместе с братом командировали к бабушке в деревню, и Зоя приехала к нам в качестве поддержки. Помнится, Дэни всеми силами пытался изобразить из себя крутого мужицкого мужика и отправился копать картошку, понятия не имея, что в июне ее не копают. В итоге бабушка лишилась половины потенциального урожая, а мы все были выдворены из дома в лес – землянику собирать.
– Все не так плохо, – заметила Зоя.
Я вскинула на нее гневный взгляд, и она метнулась доставать из холодильника пирожные, припасенные на крайний случай. А случай как раз таким и был – остаток «двойного свидания» прошел сомнительно. Но добило меня другое: дома я поймала свое отражение в зеркале и поняла, что все время проходила с жуткой прической – спасибо дождю! Корни остались прямыми до висков из-за шапки, а дальше – привычный взрыв на макаронной фабрике.
Теперь понятно, почему Орешин едва удерживался от смеха, глядя на меня, в другое время я бы сама над собой посмеялась, но пока только расстраивалась – вечно у меня все наперекосяк. Хотелось бы сказать, что все пошло наперекосяк конкретно с Антоном Орешиным, но это не так, у меня таких сомнительно-неудачливых историй вагон и маленькая тележка. Просто рядом с ним будто все усугубилось и приумножилось.