Обстановка, которая царила в общественном транспорте была откровенно жуткой. От грязного мата кондукторши вяли уши. Тучную и нервную женщину, работа которой заключалась в «обилечивании», всё раздражало уже с самого раннего утра. Она ненавидела свою работу и людей, сквозь толпу которых была вынуждена пробираться изо дня в день.
Толпа не виновата. Обстоятельства вынуждали этих людей ездить на работу чтобы выжить, свести концы с концами, получить свои жалкие копейки, чтобы оплатить коммунальные платежи, закрыть свои базовые потребности. И поскольку от зарплаты не оставалось ничего от слова «совсем» кроме долгов – они вынуждены были отрабатывать следующий месяц, чтобы снова раздать деньги, не оставив себе ничего. «Закредитованность» людей была жуткой. Автомобиль стоил космических денег. Не идти же пешком в лютый мороз, в самом деле.
Внутри маршрутку обволакивало густым сизым дымом. Ело глаза и продохнуть было невозможно от запаха отработки дизельного топлива и паленой резины. Людей подташнивало. Некоторых даже вырывало прямо здесь, в салоне маршрутки. Пассажиры не успевали добежать до двери. Да и дверь не всегда и везде была возможность открыть.
Было ощущение, что выхлопная труба специально выведена внутрь салона. На каждой остановке водитель резко жал на тормоза, предварительно успевая разогнаться. Маршрутка была настолько древней и прогнившей, что в сквозных зияющих дырах была видна улица. Из отверстий нестерпимо «сифонил» пронизывающих ледяной ветер. Воздух и атмосфера внутри этого «ада на колёсах» была «взвинченной». Большинство мужиков в транспорте ехало с невольноуловимым и блевотным до отвращения запахом перегара. Более того, с задних рядов передавали за проезд через «сидячих».