Матушка Ветровоск не особо заботится о своём быте и пище, потому что люди постоянно несут ей подношения, как она считает «из добрых побуждений», а мне кажется, что из элементарного страха перед ведьмой. Матушка очень разумная женщина. Она говорит людям именно то, что они от неё ждут. Если надо, она умеет быть убедительной, всегда находит нужные слова. Например, когда мисс Левел призывала деревенских жителей не копать выгребные ямы возле колодцев, рассказывая им о вредных микроскопических существах, её слова не произвели никакого впечатления. Но стоило Матушке заявить, что запах уборных привлекает злобных гоблинов, которые отравляют воду, народ тут же бросился рыть новые ямы подальше от колодцев.
Матушку Ветровоск уважают и боятся не только люди, но и звери, если она позволит, чтобы её заметили. Даже волки стараются убежать из леса, когда ведьма заходит в него. Если же Матушка не хочет быть замеченной, она умеет становиться невидимой, сливаясь с окружающей средой. Она настоящая ведьма!
Я—живой атрибут, помощник моей хозяйки. Хотя она, возможно, и не догадывается, что я воодушевлён. Я же не умею разговаривать. Пока не научился. Но всё ещё впереди. Писать-то я уже умею. Когда-нибудь она всё узнает. А пока я опасаюсь открываться хозяйке: страшновато, вдруг превратит во что-нибудь неживое.
Оказалось, меня нельзя ни утерять, ни украсть. Как-то она потеряла меня, когда летела на метле и зацепилась мною за ветку. Я думал все, каюк, конец мне пришёл, когда меня нашёл кабан и взял в зубы. Ничего подобного! Он отнёс меня к порогу Матушкиного дома, стукнул копытами в дверь и убежал. Матушка вышла, взяла меня на руки как ни в чём не бывало и занесла в дом. Почистила, зашила дырочку и водрузила на свою седую голову.
Однажды меня украл один ловкий воришка. Не наш, залётный какой-то. Очень ему хотелось похвалиться перед своими товарищами из гильдии воров. Матушка сидела в трактире, разговаривала с женщинами. Было жарко, она сняла меня и положила на лавку рядом с собой. Этим-то и воспользовался негодник: схватил меня и убежал. Но недалеко. Ни с того, ни с сего у него стали заплетаться ноги, и он упал прямо посреди улицы, как будто на него накинули невидимое лассо. Он лежал неподвижно, пытался что-то крикнуть, но слова не выходили из его горла. Так и валялся, пока Матушка не спеша подошла к нему, взяла меня из его одеревеневших рук, погрозила воришке пальцем и ушла, надев меня на макушку. Несчастный некоторое время ещё полежал, приходя в себя, а потом опрометью бросился бежать. Больше его никто в наших краях не видел.