Посидев еще немного в предрассветном сумраке и тишине, богомолец вздел себя на ноги, подхватил в руку неразлучный посох и, перекрестившись на прощание, медленно двинулся на выход из Крестовой комнаты. Несколько десятков шагов, с каждым из которых согнутые бедами плечи распрямлялись, а взгляд наливался властной тяжестью – и вот, в свои покои вступил Великий государь, царь и Великий князь Иоанн Васильевич всеа Руси. Обрадовано повскакали с лавок придремавшие в тепле верные поплечиники, засуетилась доверенная челядь, готовая выполнить любое пожелание хозяина – тот же, остановившись посередке Спальни, уперся глазами в одного из своих ближников, выделявшегося из всех жгуче-черной ухоженной бородой:
– Что, собрались долгобородые?
Лихой воевода и ближной боярин Алексей Басманов коротко поклонился, подтверждая:
– Да, Великий государь.
Помолчав, царь коротко глянул на другого ближника, что даже в расветном сумерке выделялся крепкой фигурой и яркой рыжиной волос – уловив внимание правителя, глава Сыскного приказа тут же шагнул вперед:
– Все спокойно, царь-батюшка…
Раздумчиво пристукнув булатным наконечником посоха о массивную дубовую плаху пола, Иоанн Васильевич милостиво кивнул:
– Отсутствие дурных вестей само по себе есть благо.
После чего, отвернув лик в сторону челяби, негромко обронил:
– Облачаться.
Ранее, пока правителя готовили к выходу, его развлекали разговорами ближники, заодно донося наиболее срочные и важные новости – царские гонцы скакали в Москву со всех уголков обширной русской державы, и частенько среди донесений попадались весьма занимательные, способные порадовать сердце сорокалетнего Великого князя… А тут ведь как: кто успел вперед прочих донести хорошую весть, тому и награда! Ныне же – не рисковали. Из молельни царь временами выходил в таком «добром» настроении, что от подножия трона можно было в одночастье поехать в опалу «за пристава», или того хуже, отправиться бессрочно махать кайлом в северные каменоломни, добывая там розовый, красный или светло-серый гранит для украшения града Московского. Крепкого камня нынче требовалось мно-ого!!!
– А что людишки? Идут?
Встрепенувшись, Скуратов-Бельский поспешил подтвердить:
– Храмы Божии полны богомольцами – день и ночь истово молятся за здравие Димитрия Иоанновича и Иоанна Иоанновича… Все харчевни и странноприимные дома битком забиты, у посадских мужиков даже и все хлева насельцами позаняты!