Волшебный народец кучковался и возле установленных на каждом шагу палаток самообслуживания, где каждый мог налить себе в бумажный стаканчик горячего глинтвейна из виноградного сока, чтобы согреться.
Всюду слышался смех и звучали развеселые новогодние песни. У центральной высоченной елки детишки водили хоровод, а сразу за рынком развернулся каток и небольшая горка, с которой за отдельную плату можно было скатиться на санях или на ватрушке.
От всего этого великолепия у Демси закружилась голова. Однако она прекрасно помнила, что пожаловала сюда отнюдь не за пряниками.
Встав на цыпочки, она попыталась рассмотреть рынок целиком, но из-за гомонящей толпы это не представлялось возможным. Только поблизости она насчитала дюжину разномастных фургончиков, и на каждом светились хотя бы несколько фонарей.
–Простите, пожалуйста, – Демси обратилась к ближайшему продавцу-оборотню, торговавшему вареньем. – Я ищу резчика Пита. Он эльф и тоже работает где-то здесь.
–Не знаю такого, – пожал плечами тот, сверкая желтыми глазами. – Давай лучше про варенье свое расскажу?
–В другой раз, спасибо! – выкрикнула Демси и помчалась дальше, к следующей лавке.
Она опросила с десяток торговцев и переместилась в противоположную часть рынка, прежде чем услышала долгожданное:
–О да! Мы все здесь знаем Пита Уилока! Славный парнишка, очень-очень славный! – Дедушка-леший, торгующий орехами в меду, улыбался и кивал, взирая на Демси сверху вниз. Облачен он был в причудливый кафтан с желудями-пуговками.
–Где я могу его найти? – выпалила Демси, ощущая прилив радости.
–Дык все уже, уехал.
–Куда уехал?
–Да кто ж его знает? – вздохнул леший, тряхнув длинной и тонкой седой бородой. – Мистер Уилок решил сегодня освободиться пораньше. Собрал вещички, попрощался с нами да и поехал странствовать. Эх, скучать по нему будем.
–Странствовать? – переспросила Демси потускневшим голосом, отказываясь верить в услышанное. Внутри похолодело отнюдь не из-за погоды. – Вы уверены?
–А то! Он об этом давно говорил. А сегодня заявил, дескать, приятно было познакомиться, но дорога зовет. Сказал, сюда уж не воротится. Опоздала ты маленько.
Что-то ответив дедушке, Демси развернулась и потерянно побрела прочь. Ноги сами несли ее. В груди нарастало болючее ощущение досады, обиды на обстоятельства. В носу защипало, и предательские слезы вновь проступили в уголках глаз.