К морю отряд двинулся не ранее мая, когда реки очистились ото льда. Плыли на большой лодке-«дощанике», сначала восемь суток вниз по Алдану до реки Мая. Затем семь недель поднимались по Мае против течения. Когда большой дощаник стало невозможно тянуть сквозь обмелевшие верховья Маи, то из его досок сколотили две лодки-«струга» поменьше. На них еще десять суток пробирались по притокам Маи меж всё более высоких, поросших густой тайгой гор Джугджура.
В горах оба струга оставили и сутки с грузами на плечах пробирались через тайгу к истокам рек, текущих на восток к неведомому морю. Путеводной оказалась река, которую казаки Москвитина назвали Улья, и это имя сохранилось на карте Хабаровского края до наших дней. У истоков Ульи опытные первопроходцы быстро соорудили новый речной корабль. Как позднее вспоминал сам Иван Москвитин: «На Улье зделали бударку, а Ульей рекою до моря плыли пять дён…»
Итого путь к «Ламскому морю» занял два с половиной месяца. Казаки вышли к охотскому побережью летом 1639 года в разгар нереста лососевых рыб. Такого явления они ранее не видели и были искренне поражены. Это заметно даже сквозь века – рядовой участник похода Нехорошко Колобов в своих показаниях, записанных спустя семь лет после событий, кратко упоминает случившиеся в те дни бои с местными племенами, зато подробно и вдохновенно толкует про рыбные богатства охотского побережья.
«На устье реки, поставя зимовье с острожком, – рассказывает Колобов, – на бою с тунгусами взяли в полон двух князцов… А те реки собольные, зверя всякого много, и рыбные. А рыба большая, в Сибири такой нет, по их тунгусскому языку кумка, голец, кета, горбуня, столько её множество, только невод запустить и с рыбою никак не выволочь. А река быстрая, и ту рыбу в той реке быстредью убивает и выметывает на берег, и по берегу её лежит много, что дров, и ту лежачую рыбу ест зверь, выдры и лисицы красные…»
«И он, Ивашко, с товарыщи тово князца повесили…»
На берегах Охотского моря отряд Ивана Москвитина провел двадцать месяцев. Рыбные богатства края позволили не только пережить две зимы, но и исследовать огромное пространство, почти две тысячи вёрст от устья Амура до Туайской губы, чуть южнее современного Магадана. Летом 1640 года казаки Москвитина, проплыв на утлых самодельных лодках вдоль охотского берега на юг, мимо открытых ими Шантарских островов, стали первыми из русских людей, кто увидел не только устье «Омура», но и «гиляцкую орду» – едва заметный на горизонте берег Сахалина.