Спустя мгновение двери центрального входа в аэропорт распахнулись, и по каменному полу звонко зацокали каблучки-шпильки.
– Будьте добры, один билет до Лос-Анджелеса через Франкфурт на сегодняшний рейс! – пробудил задремавшую было кассиршу запыхавшийся женский голос в окошке кассы.
Кассирша подняла блеклые глаза и сквозь зевок еле разборчиво пробурчала:
– Продажа билетов на этот рейс закрыта, регистрация уже закончилась.
– Что же делать? – всхлипнул женский голос. – Мне очень, очень нужно в Лос-Анджелес!
Кассирша неторопливо полистала расписание и наконец предложила:
– Через час рейс до Лондона, с пересадкой – в Нью-Йорк. Дальше уже как-нибудь доберетесь.
– Давайте! – быстро протянула в окошко деньги тонкая женская рука.
– Ваше имя, пожалуйста, – попросила кассирша, доставая бланк билета, и осеклась, уставившись на массивный, невероятной красоты рубиновый перстень, сверкнувший на пальце пассажирки.
– Эльза… Эльза Рух, – отдернула руку Алена, заметив изумленно-завистливый взгляд кассирши.
* * *
Самолет набрал высоту. Соседнее место было свободно, Олейников устроился поудобнее, закрыл глаза и уже было задремал, как сквозь накатывавшие волны сновидений до него донесся доброжелательно-бархатный бас:
– Позвольте теперь я угощу вас стаканчиком виски?
Олейников открыл глаза – с бутылкой виски в руках, сверкая белоснежными зубами, Петру улыбался тот самый чернокожий певец-толстяк, чье выступление так понравилось ему во время встречи с Тоффроем в кабаре «Кэт-Кит-Клаб».
– Джим, Джим Кинг, – протянул руку певец. – Тогда я не успел представиться – меня позвали на сцену, мы даже не допили наш виски.
Олейников улыбнулся в ответ и протянул руку:
– Ваше имя я видел на афише. Кинг![17] Вы и впрямь настоящий король… король сцены!
– Это мой сценический псевдоним, – слегка смутился Кинг. – Вообще-то мое настоящее имя Вандула Мзикубуба Зумакухле Мнгомитузулу, но, к сожалению, не все могут это выговорить.
Олейников рассмеялся, жестом приглашая Джима присесть рядышком.
– Питер Грин, журналист, – представился Петр.
– Во Франкфурт? – спросил Кинг, втискивая пышные телеса в очевидно узкое для них пространство между подлокотниками соседнего с Олейниковым места. – Или до конечной?
– До конечной, – улыбнулся Петр.
– Прекрасно! – обрадовался Джим, наконец-то усевшись в кресле, и показал на бутылку скотча: – А то бы я один не осилил…