Должен оговориться, что отнюдь не все найденные пули отвечали нашим интересам, но только со свинцовой начинкой. А пули, в медной оболочке которых имелся стальной стержень, вызывали разочарование. Иногда вожделенную остроконечную находку приходилось буквально выцарапывать из ещё холодной, не вполне освободившейся от снега земли.
На стрельбище мы никогда не ходили гурьбой. Два-три человека, а то и поодиночке. А поскольку весной всякий шаг чреват провалом в собравшуюся под снегом воду, домой мы обыкновенно возвращались мокрыми-премокрыми.
Что же касается меня, то, набрав нужное количество пуль, я спускался в овраг, где бурлил и пенился великолепный весенний ручей, представлявший уже одним своим стремительным полётом прекрасное зрелище. Ну, а возможность противиться его напору и строить запруды радовала ещё больше.
И я принимался обваливать нависающие берега оврага. Сгребал влажную и податливую вешнюю землю, местами попросту – песок, а также натаскивал большие камни и комья. И громоздил, громоздил, пока этот циклопический труд ни увенчивался успехом. И вот вода, удержанная моей плотиной, начинала подниматься, разливаясь всё шире и шире, что меня, конечно, веселило.
Однако же как высоко ни тянул я свою насыпь, как ни укреплял её, наступал момент, когда уже не был в силах удержать собравшуюся воду, и она, переливаясь через край, размывала плотину и с шумом опрокидывалась на своё прежнее, едва успевшее немного подсохнуть русло. И по сторонам потока сразу же прибавлялось грязной, сбившейся в плотную пористую массу пены.
Чем не металлург?
Когда у меня набиралось более сотни пуль, я находил несколько металлических баночек из-под гуталина, брал с собой спички и уходил на Вознесенку выплавлять биты. Вознесенка – это небольшая, пологая, высотой сто пятьдесят, двести метров гора в окрестностях Нижнеудинска, возвышавшаяся сразу за воинской частью. Поднимался я по шоссейной дороге в обход гарнизона, проходя между его изгородью и стрельбищем.
Уже на горе, где-нибудь в кустах, находил большую жестяную консервную банку, ссыпал в неё пули и ставил в разведённый костёр. Пули нагревались, раскалялись и тогда из них начинал выплавляться блестящий, тяжело-текучий, весьма похожий на ртуть свинец, который я затем переливал в имеющиеся формочки. Когда свинец остывал и застывал, я уже безо всяких усилий вытряхивал готовые биты из форм, которыми и служили банки из-под гуталина. Теперь я был «вооружён» и мог вести успешную игру.