Впрочем, с Фоменко мы общались гораздо реже, уже потому что жил он в деревянных двухэтажных домах на другом конце городка и гулял больше там. А мы с Вовой постоянно околачивались возле красных кирпичных домов, в одном из которых он проживал.
Случалось и такое, что родители отпускали меня к нему ночевать. Доверяли, потому как отличник и в хулиганах не числился. Особенно нравилась нам в летнюю пору устраиваться с одеялами, подушками и простынями у Горловых в сарае, где под самой крышей помещались дощатые нары.
И уютно же там было!
И в лес мы вместе ходили, и на реку. И на лыжах бегали примерно в одну силу. И на велосипедах разъезжали. И одноклассниц наших: Люду Носкову и Люду Агееву – зимой валяли по снегу тоже вместе.
А как-то раз, играя в прятки, я, Вова и Надя Берёзкина забрались на чердак и втроём спрятались в огромном деревянном ящике. Разумеется, никто нас найти не смог. А мы и про игру забыли. Но сидя возле Нади, поочерёдно чмокали её: Вова – в правую, а я – в левую щёку. Надя же сидела тихонько и с видимым безразличием смотрела перед собой. Вроде как учились целоваться, а, на самом деле, уже в сладость и удовольствие.
Трое ребятишек имелось в семье Горловых: Вова, Игорь, который был годом старше нас, и маленькая Таня. Игорь с нами почти не общался. Мелковаты. У него была своя компания. Разве что изредка и то без особого энтузиазма перебросится с нами словечком-другим или в карты сразится.
Однажды летом, по возвращения из Александрова, болтался я по лесу и, оказавшись неподалёку от кладбища, вдруг увидел Володю, Игоря, а также их отца. И сидели они на траве у свежей могилки, расположенной между тремя небольшими сосенками. Подойдя к ним и поздоровавшись, я кинул взгляд на табличку под крестом и с ужасом понял, кто здесь лежит…
Погибла Таня нелепейшим образом. Играли ребята, бегали возле сараев. И кто-то случайно толкнул двухлетнюю девчушку, она упала и пришлась головой на торчавший гвоздь. Такая нежданная негаданная беда…
Вскоре после её смерти Горловы покинули Нижнеудинск, где всё напоминало о Тане и отзывалось болью. Уехали в Краснодарский край, на родину отца.
С Володей мы некоторое время переписывались. Но письма были бедны содержанием, вровень нашему небольшому возрасту и неразвитому уму. Вот переписка и заглохла. А дружеское чувство к Володе не проходит. И самая первая моя, детская поэма была о нём.