Одним из таких мест был кружок по изучению изобразительного искусства, руководимый Авророй Заловной – не только замечательно эрудированным искусствоведом, но и прекрасной женщиной. Уверен, что половина физтехов, проявивших интерес к живописи, были без ума от ведущей, половина – от Листвиной. У меня же во время этих занятий чувства и вовсе двоились.
Невысокая, но фигуристая и уже в летах зрелых, искусствовед не могла ни ощущать в юной студентке опасную соперницу, тоже претендующую на любовь и внимание приходящих на кружок парней, и поэтому третировала Наташу нещадно. А та лишь смущалась и переносила это глумление вполне безропотно, потому как сама, похоже, тоже была по-своему влюблена в неё.
Живопись я знал недурственно и, разумеется, при случае был не прочь этим блеснуть на глазах у двух нравившихся мне дам. Впрочем, симпатия к старшей не могла идти ни в какое сравнение с влюблённостью в младшую.
«Вот это да!»
Ещё одним мероприятием, которое Наташа посещала, было кино, раз в неделю прокручиваемое приезжим киномехаником в институтском актовом зале. Фильмы подбирались весьма удачно – в основном отечественная и мировая классика, отчего этот сеанс, начинавшийся в 19 часов, пользовался у нас неизменным спросом. Студентов, сверх всякой меры перегруженных учёбой, вполне устраивало, что не нужно никуда ехать, что гора сама приходит к Магомету.
Да и билеты были не дорогие – по полтиннику.
Впрочем, я и мой друг Слава Тишин таковыми «бумажными пропусками» пренебрегали, а совали пришлому контролёру, что называется в руку, копеек двадцать-тридцать и проходили вдвоём. Но однажды мы его крепко удивили, когда после начала прошмыгнули в уже тёмный зал, осчастливив всего… на две копейки. При этом, разумеется, не могли не слышать у себя за спиной его изумлённый возглас:
– Вот это да!
Очевидно, как раз в этот момент он разжал свою ладонь и узнал, сколь немного мы ему положили.
Увидеть Наташу перед показом и после него, уже было счастьем. Можно было даже несколько увязаться за ней следом и провожать глазами, пока она дойдёт до калитки, ведущей за территорию института, и свернёт к своему дому. А жила она не как все прочие, в общежитии, но была местной, долгопрудненской.
Увы, занятия по истории изобразительных искусств проводились лишь по средам, а кино в актовом зале крутили только по пятницам. Вот и приходилось чуть не всю неделю бегать по институту и его окрестностям в призрачной надежде, хотя бы издали увидеть её неправдоподобно стройный высокий силуэт.