Так и не решила для себя, что за отношения между нами. Это отношения писателя и редактора? И только? Или он здесь прячется за литературные отношения? Как он относится ко мне, как женщине? Может быть спровоцировать его на большую близость? А нужно ли мне это, не отпугну ли этого чрезмерно осторожного «мужчину зрелого возраста»? Сегодня во время обеда в ресторане просто пытал меня вопросами о моей последней работе. Изучает, как редактора, или не хочет отвечать на мои вопросы; ведь, чтобы не повисло молчание, я снова начну расспрашивать о семейной жизни. Меня это действительно интересует.
29.08.2022. Сегодня я ничего не читала. Сидела в кабинете Владимира, размышляла. Женские книги откровенно слабые, ничего он не понимает в женской психике. Историческими повестями или романом можно было бы заинтересовать американских издателей, но Владимир почему-то против. И я официальным тоном представила Владимиру свое мнение. Он довольно долго хмурился:
– Может быть, не стоит? Очень уж повесть личная.
– Но я не нашла у вас ничего не личного. И повесть мне нравится. Думаю, она понравится и американкам, особенно среднего возраста. Но, конечно, придется выбросить, заменить, многие понятия и выражения, которые просто будут непонятны в Штатах. Это не слишком трудно. Я готова взяться за перевод прямо с этой недели.
Согласился. Потом показал мне какой-то листочек, в конце которого была написана сумма 2500 евро.
– Я все тут подсчитал, вроде так. Но если вы считаете, что нужно больше, я добавлю.
– Нет-нет, это даже много за неделю работы. Да и не работа это была. Я с удовольствием читала ваши книги.
Владимир сразу же проставил на чеке сумму и подписал его. Пришлось взять. Жаль, кажется, этот этап мы прошли, теперь не будет совместных походов в ресторан, вечерних обсуждений прочитанного. Перевод я буду делать дома.
А дома Лесси с ехидством спрашивает:
– Все, кончилось твое приключение? Ничего не добилась. А жаль, ушла бы ты к своему старичку, я осталась бы полной хозяйкой квартиры. Где я еще такую смогла бы найти за эти деньги?
Неужели она права? Неужели нужно было думать не только о книгах, но и о том, чтобы приручить (мерзкое слово) к себе Владимира?