– Соскучился и пришёл поговорить, – ухмыляясь, ответил Дрейс.
Осторожными шагами я прошла к дивану и опустилась на мужчину сверху, чувствуя, как напряжение в теле сменяется другим ощущением – горячим, жгучим, но одновременно обманчиво-утешительным. Белоснежная рубашка слегка помялась, когда я положила руки на крепкую грудь. Пальцы потянулись к пуговицам, медленно расстёгивая.
– Хотел поймать тебя после посвящения, но ты так быстро ушла, что пришлось наведаться в гости, – взгляд потемнел от желания, стоило слегка оцарапать его спину.
Сильные руки прошлись вдоль моих рёбер, мягко обхватив талию. Мои ладони скользнули по мужским плечам, замедляясь, изучая, отдавая этому моменту всю себя. Под пальцами ощущались выпуклые шрамы разных размеров, полученные в боях.
На моём теле тоже когда-то были напоминания о тех испытаниях, через которые пришлось пройти. Единственные места, на которых не должно было быть шрамов, – те, что видны из-под формы: лицо, шея, кисти рук. Возвращаясь после миссий, те санды, у кого были ранения, отправлялись в госпиталь к лекарям поддержки, убирающим все видимые раны.
Последняя миссия два года назад оставила на моём лице, шее, груди и правой руке ожоги. Я узнала об этом, когда очнулась и прошла в душ, где висело зеркало. Пока я была без сознания, лекари стёрли все следы с тела, оставив на месте слегка порозовевшую кожу. Им требовалось только восстановить лицо и шею, но мать настояла, чтобы они убрали абсолютно всё, наивно полагая, что дочь никогда больше не вернётся на службу.
– О чём ты думаешь, Рейни? – тихо спросил скиарий, повернув моё лицо к себе.
– Ты хотел когда-нибудь избавиться от шрамов? – я переместила руки на грудь, где виднелся рваный рубец, скользнула по выделяющейся поверхности.
– Зачем? Если бы не запрет, я бы оставил даже те, что на лице. Тебя… это как-то беспокоит?
– Конечно нет, – улыбнулась, расстёгивая свою рубашку и небрежно бросая её на пол.
Дрейс уставился на мою грудь, скрытую спортивным топом, но я чувствовала, как по телу разливается тепло, не нуждаясь в дополнительных подтверждениях. Я знала, что этого больше не повторится, а потому хотела его, как никогда до этого.
Мужчина знал, что делает, и каждая ласка отбрасывала всё дальше от реальности, в которой ждали долг и опасность. Поцелуй обжёг шею, заставляя закрыть глаза и откинуть голову. Всё внутри кричало, что это неправильно. Я знала, что это не заполнит пустоту, что она вернётся с новой силой очень скоро. Проснувшись завтра, я буду ненавидеть себя за случившееся, как ненавидела за всё, что делала последние два года.