Испытав все прелести «скачка», я опёрся рукой о стену и, кое-как сумев справиться с подступившим приступом тошноты, дал себе отдышаться. Когда моё дыхание вновь выравнялось, я откинул капюшон и огляделся.
Вот она, «другая сторона» – та, которую мы привыкли называть «Изнанкой».
Я стоял посреди лестничной площадки, а слева и справа от меня находились двери, ведущие в коридоры с множеством квартир. Вот только стены теперь были покрыты сплошным ковром бледно-синего мха, из которого сочилась мерзко пахнущая чёрная слизь. На полу, сквозь потрескавшуюся плитку, пробивались пучки пожухлой выцветшей травы.
Тихо хмыкнув, я повернулся и посмотрел в окно. В глубине теряющегося в темноте пространства стояли мёртвые пятиэтажные дома. Окна в них не горели, а сверху над очертаниями крыш возвышался бледный, повернутый в обратную сторону месяц.
Подойдя ближе, я опёрся руками о потрескавшийся подоконник и посмотрел вниз. Там виднелись неподвижные кроны деревьев. Прямо за деревьями находилась покрытая трещинами и изломами асфальтовая дорога, вдоль которой стояли покосившиеся фонари. От них исходил неживой неоновый свет, который казалось, тут же поглощала царившая повсюду темнота.
Это был «мир за Изнанкой». Я знал, что все, кто пытались в него проникнуть, пропадали там бесследно.
Поэтому в «Управлении» действовало чёткое правило: ни при каких обстоятельствах не пытаться туда попасть. К сожалению, всё равно находились те, кто это правило нарушал, и их дальнейшая судьба оставалась неизвестной.
Позади меня вдруг послышался звук, похожий на тихий неразборчивый шёпот.
Я резко, в полупрыжке, обернулся и увидел источник этого звука – чёрную слизь.
Вздуваясь крупными пузырями, она тут же лопалась, а её склизкое наполнение начинало неспешно сползать вниз по покрытым мхом стенам. В какой-то момент стекавшие по мху чёрные струйки содрогнулись и, пульсируя, потянулись в мою сторону.
Я вспомнил, как пятнадцать лет назад меня, всего сжавшегося от страха и почти поглощённого этой слизью, нашли в Изнанке люди.
Ничего из того, как я попал в «чёрный шум», я не помнил. Даже не помнил своего имени, не говоря уже о прошлой жизни. Всё это было стёрто из моей головы. Поэтому всё моё существование теперь начиналось с того момента, когда я обнаружил себя сидящим на холодном бетонном полу, вжавшимся в угол.