– Ну, а каков второй путь?
Я намеренно затянул паузу, дожидаясь именно этого вопроса, – а заслышав его, с охоткой ответил:
– Коли Тохтамыш направит вас на русичей московских, рязанских да нижегородских и прочих союзников и сторонников Дмитрия Иоанновича, то дождитесь сечи. А как бросят вас татары на брань, так на сторону великого князя и переходите… Вашим городкам после похода Тохтамыша так и так погибать – а значит, близких вы спасете, только если поможете Донскому с ханом совладать. Вот и весь сказ!
И вновь лишь угрюмое молчание служит мне ответом. Но донцы задумались, крепко задумались – что весьма хорошо…
– Думайте, браты казаки, думайте – кто захочет завтра поутру с нами уйти, собирайте с собой припасов съестных, сколько сможете, да готовьте струг или пару стругов… Сколько вас пойдет, на стольких и готовьте. Нет – буду ждать вас по осени в Ельце; у слияния рек Быстрая Сосна и Дон уходите по Сосне, так вскоре мой град и увидите… Да прошу вас также съестных припасов нам продать – все возможные излишки зерна, круп, вяленой рыбы и мяса, сала и солонины, коли она есть. Хорошо заплатим!
– То добре!
– Продадим, как не продать… За хорошую цену!
Толпа на площади перед церковью начала понемногу расходиться. Многие казаки двинули по домам, размышляя, что смогут продать, а что себе оставить, чтобы после не жить впроголодь до самого урожая… Ну а я, обернувшись к явно уставшей от переговоров черкешенке (судя по ее измученным глазам), чуть приобнял слегка порозовевшую горянку за тонкий, осиный стан – после чего, мягко улыбнувшись невесте, кивнул в сторону церкви:
– Ну что, теперь можно и повенчаться?
Дахэжан нервно хохотнула, одновременно с тем крепко прижавшись ко мне гибким и невесомым девичьим телом:
– Теперь уж точно можно… Значит, эту ночь встретим не на струге?
Я почувствовал, как мои губы сами собой раздвигаются в невольной улыбке:
– Эту ночь я хочу провести только с тобой… И уж точно не под храп дружинников!
…Я вдохнул, выдохнул и снова глубоко вдохнул чуть сырой от близости реки воздух – на рассвете насыщенный пряным ароматом трав и цветов пойменного леса… Неотрывно любуясь при этом оранжевыми языками пламени, пляшущими в небольшом костерке.
Обложенный камнем «очаг» с одной стороны прикрыт зарослями густого орешника, с другой – небольшим шалашом-навесом. А внутри его на ложе из лапника и теплой медвежьей шкуры уютно спит моя