Дорога повернула к нашему дому, и я замерла. Перед крыльцом стояла карета. Та самая.
– Вот, а ты не верила, – рядом со мной возник Курт. Просто выпрыгнул из воздуха. Видимо, в сегодняшнее утро он переместился именно из этого момента. – Гады, облили меня и даже не остановились. О, и тебя тоже. Гляди! Они еще и вломились к нам.
Он ткнул пальцем в сторону окна. За стеклом трепыхался огонек лампы, в котором можно было разглядеть темную фигуру. Кто-то проник в дом! Но у нас и брать-то нечего. А у этого кого-то есть деньги на карету и лошадей. Может, это Надзор?
– Давай уйдем, – я вцепилась Курту в руку. Он кивнул.
– Вас ждут, – пророкотал голос из-за спины.
Я скосила глаза. Сзади стояли двое в темных плащах, под которыми виднелись кожаные стеганые жилеты. Меня подтолкнули в спину. Я дернулась, подумав было убежать в лес, но тут заметила на груди у одного из мужчин красный знак – звезда, каждый луч которой упирался в угол пятиугольника. Знак Директории.
Директория – пять человек, которые управляют Ниневией. Неужели Курт был действительно видел одного из них? Но зачем ему приезжать сюда, к нам? Они уже знают, что я подделала деньги? Уже? Как? Откуда? Или прознали, что мы самовольно заняли дом А я-то думала, что смогу притвориться обычной.
Подчиняясь тычкам в спину, я двинулась к дому. Шла покорно – все равно не вырваться из рук охранников. Зато Курт дергался и норовил выдернуть плечо из железных пальцев мужчины в черном. Провалиться! Не хватало еще, чтобы он начал дерзить члену Директории. Провалиться! А если они уже знали, как он о них отзывался?
Мужчина, что держал Курта, по-свойски распахнул дверь нашего дома, впихнул туда моего брата и посторонился. Второй затолкал меня.
В гостиной, у полки с книгами, стоял мужчина. Его лицо, в отличии от лиц остальных членов Директории, еще не печатали на деньгах. Бодуэн Вормский вошел в «высшую пятерку» два месяца назад. И это было невероятно. Его лишь три года назад избрали в Сенат. Сенат избирал из своих членов новых правителей страны, когда кто-то из Директории умирал. Обычно правителями страны становились люди преклонного возраста, которые заседали в Сенате десятилетиями. А тут – такой стремительный взлет! К тому же Вормский стал самым молодым членом Директории в истории, ему было всего сорок. Сколько шума тогда было! Вормского поддержало большинство членов Сената, и только его глава Николас Клюни был против.