– И где мне его изучить можно?
– Только на той стороне, – ответила ведьма, – или, если кто из зеркальных ведьм научит. Может, кто из зеркальщиков, таких как ты, поделится. Я не успею, времени почти не осталось.
– Сколько соль должна заряжаться, чтобы нанести вред?
– Недолго. Главное, чтобы она не дальше пары локтей от камня находилась. В упаковке или нет, неважно, а так и десяти ударов сердца хватит. Все, время выходит, последний вопрос.
– Ты сказала, что я зеркальщик, что это значит?
– Молодец, и это правильный вопрос. Это значит – страж, сыскарь, охотник, палач. Ты – защитник своего мира. Когда ты станешь опытней, ты научишься выискивать беглецов и гостей из зеркалья, некоторых возвращать туда, некоторых убивать. Или ходить за потерянными. Все, что могла, сказала, прощай, пора мне.
– Постой, – выкрикнул Радим, – а если я не хочу?
– Поздно, – ответила зеркальная ведьма, медленно растворяясь во тьме. – Ты – потомок князей-хранителей, старое зеркало пробудило кровь. Помни, зеркала видят и помнят все, спроси, и получишь ответ.
Мгновение, и Дикий остался в полной темноте совершенно один. А потом все кончилось, тьма рассеялась, проступили очертания предметов, за окном через щель в занавеске виднелось предрассветное серое небо. Вяземский встал и направился на балкон. Открыв окно, он вдохнул утреннюю свежую прохладу, стало легче. Подрагивающими пальцами он вытащил из пачки сигарету, и, с третьего раза прикурив, выпустил клуб дыма на улицу. Пробежавшись взглядом по окнам и балконам дома напротив, он заметил совершенно голую, во всяком случае, до пояса, женщину, которая стояла и тоже курила. Расстояние невелико, метров тридцать, так что, Радим разглядел ее хорошо – и полную, но вполне крепкую грудь, и растрепанные светлые, в рыжину, волосы. Видимо, ночка у нее выдалась жаркой.
Женщина его тоже заметила. Несколько минут они пялились друг на друга, после чего она кивнула и ушла в квартиру, напоследок продемонстрировав вполне себе приличную попу.
Радим раздавил в пепельнице окурок и направился в комнату, нужно было зарисовать показанные зеркальной ведьмой символы. Хоть они вроде и отпечатались в его голове, но все же лучше задокументировать, чтобы показать граверу. Вяземский несколько минут возился с рисунком, три раза начинал сначала, пока не получил приемлемый вариант. Затем он посмотрел на свою коллекцию ножей. Чего ту только не было? Здоровые боуи и кукри – для города они не годились, охотничьи он тоже проигнорировал. Небольшие ножи с фиксированным клинком он изучал несколько дольше, но все же решил, что такой привлечет ненужное внимание. Для города лучше всего складень – сунул в карман на клипсе, и ходи спокойно, никто слова не скажет. Вот только выбор предстоял трудный, у него в коллекции было с два десятка моделей. Наконец, он остановился на складне со слегка изогнутым десятисантиметровым клинком, который предпочитал таскать на кармане в городе. Глянув на часы и поняв, что спать совсем не хочется, Радим запустил комп и принялся искать информацию по новым данным, полученным от давно умершей ведьмы. Не сказать, что он много нарыл, но вот про зеркальщиков кое-какая информация нашлась, правда, все на уровне легенд. Его внимание привлекла статья, на которую он наткнулся на одной либеральной помойке. Мол, при советской власти при КГБ был секретный отдел. Люди туда приходили странные, не кадровые агенты, не служивые из пограничников, а просто мужчины и женщины с улицы. Откуда они брались? Никто не знал. Сотрудники этого отдела не носили пистолетов, во всяком случае, никто никогда не видел их в тире или на стрельбищах. Но у каждого был нож, сделанный по специальному заказу. Почему их звали зеркальщиками, чем они занимаются? В других отделах не знали. Но ходили слухи, что они следят за всяким мистическим. Хотя в девяностые, когда КГБ сменило вывеску, одухотворенная интеллигенция, поливающая грязью почившего гиганта, утверждала, что сотрудники отдела были идейными ликвидаторами тех, кто боролся за свободу и демократию. Вяземский на это только хмыкнул, дерьмократов и любителей западных ценностей он не переваривал.