– Не спешите радоваться, ваше положение ничуть не лучше. – Даже эти несколько слов заставили его перекоситься от боли, отчего проросшие сквозь кожу побеги синхронно вздрогнули. Шэнь Цинцю лишь вздохнул в ответ.
Внезапно его правую руку до плеча прошила нестерпимая боль, безжалостно терзая мышцы и нервы.
Отбивая атаку двух мечей, он был вынужден использовать духовную энергию, и теперь укоренившиеся семена начинали прорастать.
Но это ничего… Главное, что Ло Бинхэ не пострадал.
Глядя, как Шэнь Цинцю удаляется, кое-как взвалив ученика на спину, старый глава Дворца отчаянно закричал. В тщетной попытке угнаться за ним он свалился с тележки и пополз прямо сквозь демонические цветы и травы, извиваясь как червяк, – зрелище одновременно пугающее и достойное жалости.
– Не уходи… Не уходи… – взмолился старик. – Ты не можешь уйти…
Шэнь Цинцю лишь ускорил шаг – откуда же ему было знать, что старый глава Дворца, внезапно распахнув глаза, вновь исторгнет из глотки оглушительный рёв?
Он решил утянуть их с собой в могилу!
Теперь Шэнь Цинцю уже не мог сказать, надеялся ли старый глава Дворца остановить их или по-прежнему жаждал убить Ло Бинхэ, – он еле успел вскинуть потрескавшиеся ножны, чтобы отбить удар. Резкое движение ускорило рост демонического растения, и покрывающуюся зелёными побегами правую руку Шэнь Цинцю охватила сводящая с ума боль, но он не мог позволить себе выпустить Ло Бинхэ. Однако это лишь подстегнуло его боевой пыл, и он устремил на старика исполненный ледяной ярости взгляд.
Последняя атака привела к тому, что на коже старого главы Дворца заколосилось ещё больше зелёных побегов, которые пробивались даже в уголках глаз. Видимо, перейдя ту грань, когда он был способен хоть что-то чувствовать, старик разразился диким хохотом, перекатываясь по земле, пока не достиг бесчувственной Цю Хайтан.
– Разве ты не собиралась покончить с Шэнь Цинцю? – выкрикнул он ей прямо в ухо. – Вот же он, перед тобой, а ты всё спишь?! Поднимайся и убей его! Убей их обоих!
От этого вопля Цю Хайтан поневоле пришла в себя. Узрев рядом с собой лицо, больше похожее на засохшую мандариновую корку, испещрённую кровавыми язвами, из которых торчали свежие ростки, она от ужаса потеряла рассудок и, схватившись за меч, принялась размахивать им с истерическим визгом. Опасаясь, что она вот-вот воспользуется духовной энергией и навлечёт на себя ту же участь, Шэнь Цинцю крикнул ей: