Василиса кивнула, но не стала ждать попутную машину. Ей захотелось прогуляться, чтобы размять затёкшие после долгого полёта ноги. По дороге она спрашивала случайных редких прохожих о том, как ей найти того монаха. Надо сказать, что Василиса прекрасно знала китайский язык, которому её обучал дед Женя. Как, впрочем, и многие другие иностранные языки тоже.
Юная девушка прошла по парящей дороге, вдоль светлых келий с красными крышами, построенными внутри живописных пещер, созданных самой Матушкой-Природой. Она проходила по качающимся от легкого порыва ветра мосткам, висящим над пропастью между пологими склонами. Видела скалистые бездонные обрывы. Любовалась божественной красотой небес. И вдыхала широко раздутыми ноздрями свежий можжевеловый запах немногочисленных деревьев, попадающихся ей на пути.
Не сразу, но Василиса свернула на нужную ей тропинку. Пятьсот метров прошла вверх, по вертикальному склону, и заметила одиночную пещеру, в глубине которой она заприметила точно такую же конусообразную шапку, которая была надета на голову её деда Жени, когда он спасал маленькую Васю.
Василиса вошла внутрь пещеры. Когда глаза привыкли к темноте, она поняла, что шапка лежала на прохладном полу; отдельно от хозяина. Сам монах-отшельник сидел с непокрытой головой, прикрыв глаза, в бесформенной одежде, с завязанными рукавами и, такими же, укрывающими ноги отшельника от нескромного постороннего взора, штанинами, крест-накрест связанными друг с другом. Монах лениво приоткрыл один глаз и, не обращая внимания на входящую, снова зажмурился, раскачиваясь из стороны в сторону, в позе лотоса.
Вася села напротив него, точно в такую же позу. Прикрыла глаза и, от усталости, отключилась на неопределённое время. Ей приснился хороший сон, в котором она снова была маленькой девочкой и жила вместе со своими обоими родителями в их небольшой, но уютной квартирке в Петербурге. Сон был настолько реален, что, проснувшись и поняв, что это всего лишь сон, Василиса немного всплакнула.
Затем она украдкой посмотрела на монаха-отшельника и почувствовала, что страшно голодна. Девушке показалось, что монах тоже спит. Она достала свой пустой термос, в который дедушка Женя наливал собственными руками её излюбленный отвар, зажмурила глаза и сконцентрировалась на образе деда. Вскоре она услышала бурление-шипение концентрата, вновь заполнившего термос-матрёшку до краёв, и сделала пару больших глотков, не открывая глаз. Удивительно, но Василиса тут же почувствовала, что она сыта, довольна и спокойна. Словно дома побывала. В то же мгновение она провалилась в сон, без сновидений.