Кроме того, мне неприятно и неинтересно было говорить с «взлетевшей» бесстрашной дурой. В довершение своих мыслей я увидел у неё на боковом столике диски с отечественной попсой, там же лежал раскрытый журнал о попсе с телепрограммой, кроме того, она неправильно ставила ударения в некоторых словах типа «звОнит». Но от соблазна её высмеять я удержался, с большим трудом.
На следующее утро мне сообщили, что я отстранён от общения с советниками, а эта функция отныне возложена на начальников управлений. Ну и хорошо!
Через несколько дней мне пришлось столкнуться с этой дамой ещё раз, в приёмной начальника Генштаба, которого мы часто сокращённо называли НГШ. Туда я прибыл со своим начальником управления на доклад, с документом, по которому я был «исполнителем». Его я с большим трудом и всяческими препятствиями отрабатывал уже долгое время, поскольку имел он несколько неординарный характер с проблематикой «космических» масштабов, что для Генштаба естественно. Этот документ был мне даже интересен, несмотря на многочисленные трудности, с которыми я столкнулся при его отработке и согласовании. Иногда это превращалось в бесконечную нервотрёпку и такие же бесконечные, но предельно предметные споры.
Дама с наглым, заносчивым и не терпящим возражений видом заявила в приёмной что она «договаривалась» о встрече и не имеет намерения ждать. Надо отметить, что далеко не каждый генерал Генштаба мог себе позволить прийти к начальнику Генштаба по какому-либо вопросу, без вызова. Да и вообще, это должностное лицо хоть и формально непосредственно подчинено министру, но ещё неизвестно, кто больше общается с Президентом, особенно когда министром является гражданский человек.
Я с интересом наблюдал, чем закончится дело.
В то время должность НГШ занимал высокообразованный интеллектуал с острым умом, необъятными знаниями и по-настоящему стратегическим мышлением на многие годы вперёд. Вызов на доклад к нему не был простым событием и я, как все мои сослуживцы, готовились к нему основательно. Поскольку мне сообщили о вызове накануне, в подготовке к докладу я провёл совершенно бессонную ночь. Слышал много мнений от сослуживцев, которые неоднократно бывали у него на докладах. Для многих это было настоящим испытанием, ведь разговор мог уйти в сложные вещи, на первый и даже последующий взгляд, напрямую не связанные непосредственно с обсуждаемым текстом. А у многих высказанное НГШ находило понимание только спустя несколько часов после визита, то есть после долгих раздумий и полного осмысления. Иной раз и присутствовавшие на докладе офицеры и генералы не могли толком пояснить, в чём замысел НГШ.