– Что?! – рявкнул начальник. – Какой еще старик с цветком?! Вы мне эту мистику бросьте! Из любого плевого случая трагедию раздуют! Да по этому Гаршину давно дом умалишенных плакал! Он умом тронулся, неужели непонятно?! Я тоже сведения о нем имею! Я вам покажу мистику
Открыть уголовное дело товарищ председателя суда не разрешил.
На следующее утро, как только Струнников вошел в присутствие, к нему сразу же подбежал коллежский регистратор Силуянов, чрезвычайно неприятный Афанасию Сергеевичу человек с бегающими блеклыми глазками. Регистратор слащаво улыбался, сообщая следователю распоряжение начальника.
– Бродягу мертвого нашли. Так Иван Петрович велели-с срочно вам туда и отбыть-с. Именно вам-с.
В стороне от парадных улиц столицы, среди нагромождений серых уродливо корявых построек собралась толпа любопытствующих. Поодаль от толпы, положив руку на эфес сабли, стоял городовой. А у ног городового, на сером грязном снегу лежал человек.
– Алядов! – окрикнул Струнников городового.
– Я, – расплылось в широкой улыбке лицо Алядова. – Кому же еще здесь быть? Околоток-то мой, ваше благородие.
– И чего на этот раз?
– Старика по голове ударили так, что дух из него вон.
Следователь подошел поближе и стал рассматривать труп. Лицо старика оказалось не из приятных и, разглядывая его, Струнников тут же вспомнил пожилую даму, которая рассказывала вчера о встречи Гаршина с неизвестным. Схожи были черты лица покойного с описанием дамы: нос, уши… А тут еще городовой осторожно следователя за рукав тронул.
– Ваше благородие, – докладывал Алядов полушепотом, раскрывая перед Струнниковым ладонь, – смотрите, чего рядышком с ним валялось. Точно такой же я вчера у сочинителя видел, который руки на себя наложил. – На ладони городового лежал завязанный узелком кусочек материи алого цвета.
– Не иначе, тут связь какая-то? – шепнул Алядов.
У Струнникова те же мысли в голове завертелись, но вспомнив гнев начальства, он вздохнул и сказал городовому:
– Выбрось всякую мистику из головы, Алядов! Совпадение это! И чтоб больше никому об этих цветах.
– Слушаюсь! – вытянулся перед следователем Алядов, а потом добавил. – Только, вот еще что, ваше благородие, в кармане у него карточка была.
Струнников взял у полицейского карточку и прочитал:
«Чистяков П.П. – адъюнкт-профессор Императорской Академии Художеств».