При воспоминании об отчиме живот скрутило болезненным спазмом. Невольно сжала локоть Амира. Он бросил на меня короткий взгляд, затем отвлёкся, здороваясь с кем-то.
Мне нужна опора. Чтобы сделать ещё хотя бы шаг по этой проклятой гранитной дороге, ведущей ко входу в особняк.
– Добро пожаловать! – Лучезарно улыбаясь, будто ждал именно нас, мажордом склонил голову в знак приветствия. Забрал у меня кардиган и пригласил внутрь.
Гостиная напоминает просторный бальный зал конца 18 века. Хозяин явно имеет слабость к роскоши и истории царской России: старинные канделябры, скульптуры ангелочков, украшенные позолотой, секционные широкие окна с тяжёлой тюлью. По периметру зала стоят накрытые столы, а в центре оставлено пространство для танцев. В углу бликует на свету глянцевое чёрное фортепьяно, за которым трудится музыкант, развлекая богатых господ.
– Пообещай, что ты не оставишь меня одну посреди этого сброда. – Обеспокоенно шепчу своему спутнику, от волнения перейдя на «ты».
Амир молчит. Подводит к столику. Отпустил мою руку, отодвигая мне стул, чтобы я села. Не спеша садится рядом, и вдруг делает то, чего я никак не ожидала. Наклоняется и целует меня в щёку. Мягко, ненавящево, едва дотронувшись губами.
Этот невинный жест для татуированного албанского бандита так же нетипичен, как если бы я достала пистолет и устроила стрельбу посреди зала!
Стало невероятно неловко! Не понимаю, как реагировать. Растерянно смотрю в свою тарелку, проклиная ставший регулярным предательский румянец.
– Спокойно. Это дружеский жест поддержки. – Услышала его ироничный шёпот у своего уха, покрывшись мурашками с головы до ног.
К счастью, к нашему столику присоединились ещё две пары, избавив меня от необходимости что-либо отвечать. Как оказалось, Амир знаком и с ними. Завязалась скучная беседа среди мужчин.
Политика, инвестиции, активы, дивиденды.
Честно говоря, Амир не вписывается в местный контингент банкиров и чиновников. В основном, это брюхастые мужчины за 50, с надменным, пресыщенным взглядом, сальными глазками шарящие по стройным ножкам молоденьких эскортниц, сопровождающих их друзей. Амир невольно выбивается из их ряда. Однако, говорит с ними на одном языке, и, что ещё удивительнее, – его внимательно слушают. Ровным счётом ничего не понимаю из их диалога.