– Зато легко парковаться и по горам хорошо ездить, – с улыбкой заметил Константин. – Я люблю эту машину. Заднее сиденье у меня что-то вроде маленького чулана. Там и этюдник, бумага, и всякая всячина. И ворам затруднительно забраться.
– А в ней уютно, – отметила Кристина, осматриваясь. – Ты рисуешь картины?
– Нет, просто иногда хочется запечатлеть городские пейзажи, – ответил Константин. – О, нам явно везет, вот как раз одно парковочное место. Это знак, и мы приехали.
Катедра (Латинский собор) поражала своим величием. Высокие колонны, обилие лепнины и скульптур, покрытых позолотой, создавали ощущение божественного присутствия. Витражи играли всеми цветами радуги, отбрасывая на пол и стены причудливые узоры. Атмосфера торжественности словно витала в воздухе, пропитывая все вокруг.
Константин и Кристина заняли свои места, завороженно рассматривая убранство собора. Вскоре началось торжество музыки, заиграл орган. Это была токката Баха. С первых аккордов Константина пронзило. Ему казалось, что волосы на голове зашевелились, дрожь пробежала по всему телу. Когда органист взял высокие ноты, он машинально схватился за подлокотник кресла, где лежала рука Кристины, и сжал ее до боли. Кристина вздрогнула и отдернула руку.
Константин опомнился и виновато намеревался извиниться перед Кристиной за свои несдержанные эмоции, но она своим взглядом дала понять, что не стоит этого делать, положив свою теплую ладонь на его руку. Он закрыл глаза от блаженства и успокоился. Так они просидели весь концерт.
Музыка то взмывала под купол собора, громом поражая всех слушателей, то стихала, повинуясь виртуозному органисту. Эмоции зашкаливали. В эти моменты Константин напрягался всем телом, он словно хотел улететь, воспарить над всей бытностью, но нежная ладонь Кристины успокаивала его легким нажатием. В знак благодарности Константин накрыл руку Кристины своей.
Орган умолк, завершив концерт «Адажио» Альбинони. В соборе возникла тишина, будто вся публика не пробудилась ото сна или не хотела пробуждаться. А потом… потом зал разразился овациями, долгими и восторженными.
Они вышли из собора в эйфории, продолжая держаться за руки, не промолвив ни слова. Их идиллию нарушил голос незнакомой дамы.
– Милочка, и как вам концерт? – женщина далеко не бальзаковского возраста окликнула Кристину и, взяв ее под руку, продолжила разговор. – Вас, по-моему, Кристиной зовут? Я вас едва узнала, вы явно похорошели.