И тут я вспомнил про звонок от друга. С замиранием сердца открыл присланное им видео и обомлел. Я, признаюсь, всего ожидал, но не этого. На экране разворачивалась сцена, от которой кровь застыла в жилах. Дрожащими руками я набрал номер Николая.
– Коля, ты где это взял?! – выпалил я, как только он ответил. – Я в шоке! Прошу, позвони этой красавице, чтобы она больше на глаза мне не показывалась. Я вычеркнул ее из своей жизни.
Гнев и обида переполняли меня. В сердцах я швырнул телефон на брусчатку. Раздался глухой удар, и экран покрылся паутиной трещин. Львовская брусчатка, помнящая века истории, оказалась прочней китайского телефона.
Я сидел, уставившись на разбитый телефон, чувствуя, как рушится мой мир. Букет, который я так старательно готовил, теперь казался нелепым напоминанием о несбывшихся мечтах. Прохожие бросали на меня любопытные взгляды, но я их не замечал. В голове крутилась лишь одна мысль: «Как теперь быть?»
Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая старинные улочки Львова в золотистые тона. Но для меня этот день уже потерял все краски. Мне было так плохо. Я взвыл всем своим нутром, чувствуя, как боль и обида разрывают меня изнутри. Горечь предательства жгла горло, а в груди словно образовалась пустота, заполненная острыми осколками разбитых надежд. Мысли метались в голове, как испуганные птицы, не находя покоя. Как она могла? Почему именно сейчас, когда я был готов сделать следующий шаг? Злость на самого себя за слепоту и наивность перемешивалась с отчаянием и желанием все забыть, стереть из памяти. Я чувствовал себя обманутым, преданным, выброшенным за борт собственной жизни. Хотелось кричать, бежать, куда глаза глядят, лишь бы не оставаться наедине с этой разрушительной бурей эмоций. А ведь были знаки, были намеки, но я упорно закрывал на них глаза. Теперь же реальность обрушилась на меня со всей своей беспощадностью, оставив меня разбитым и потерянным посреди шумной улицы.
Сколько я так просидел, не помню. Очнувшись от оцепенения, собрал остатки китайской чудо-техники с брусчатки, но она уже приказала долго жить. «Хоть симка осталась живая, – подумал я, – а сколько сейчас времени?»
Спиной ко мне сидел на скамейке, как мне показалось, белокурый молодой человек. Его плечи поникли.
– Извини, парень. Не скажешь, который час? – обратился я к нему.