– Пойдем, Гавин, – нерешительно позвал из-за спины лесник с подранным носом, – а то еще твой отец…
– Что мой отец, Бовал?! – прогремел Гавин так, что оба его товарища моментально поникли, а пожилой смотритель за столом поперхнулся питьем.
– Да я это… Так, – начал было Бовал, почесывая квадратную, кудрявую голову – сам же знаешь, он не любит, когда не по уставу…
– Иди-иди, – подхватил Гир, поглаживая болящие от кулаков ребра, – а то старый Гриммар будет недоволен, узнав, что его отпрыск в ночь перед днем Ишки поколотил какого-то калеку в клетке.
– Вижу, что язык твой развязывается лишь в тех местах, где есть лишние глаза, верно? – выплюнул вопрос Гавин, вновь оборачиваясь к Гиру со злобным прищуром. – Внуку сумасшедшего Аларда, видимо, не известно о порядке, который должен соблюдаться. Похоже, дурость передается по крови. Вот только странно, как она обошла стороной твоего тихоню отца, – бросил Гавин, приблизившись к клетке, но после резко отдал приказ: – Выходим, парни! А марать руки об тебя у меня нет никакого желания… Пока что…
С этими словами Гавин резко развернулся и вышел в ночь, а следом за ним поспешили два его товарища, захлопнув за собой дверь в острог.
– Ты это, – прокряхтел старик, смотрящий за преступниками, а по сути, выполняющий роль живого крючка для ключей, – не балуй. Посидишь чуток, а там гляди и выпустят. Я-то тут не причем, хм… ну сам, поди, понимаешь… Я это…
– Не бойся, хлопот от меня не будем, – отмахнулся Гир, – можешь спать, старик, не потревожу.
– Ой, да какое это спать-то, – с облегчением заулыбался старик, почесывая лысую макушку, – я на посту, как-никак…
На этом их короткий диалог был завершен. Старик хотел было еще о чем-то сообщить, но пленник словно забыл о его существовании, что, впрочем, тюремщика вполне устраивало.
Спустя какое-то время глаза Гира привыкли к полумраку, и он, оглядываясь вокруг, заметил в отдалении от себя на матрасе что-то или кого-то. Это что-то по очертаниям походило на человека, который вовсе не брезговал спать на вонючем соломенном мешке, пропитанным влагой и наверняка плесенью. Это нечто тихонько посапывало, не обращая внимания на происходящий балаган вокруг. И через секунду Гир понял, почему: до его носа донесся кислый запах перебродившего пойла. Поначалу перегар глушила влажная вонь острога, но вскоре аромат нашел кратчайшую дорожку к носу Гира. Не желая знать, кто лежит на матрасе, Гир сел на свой тюфяк, не рискнув прислониться спиной к влажной древесине стены. Поджав под себя ноги и уперев в колени локти, он опустил голову на ладони и почему-то начал быстро погружаться в сон, несмотря на необычные обстоятельства ночи.