Утюг тихонько постучал.
– Заходите, – стукнулся бас Кумушкина об дверь с той стороны.
Утюг, как-то сразу обмяк и желание заходить отпало напрочь, но часы надо было срочно вернуть в отцовский тайник. После того как дед на пятнадцатилетие Утюга их торжественно вручил, отец их у него забрал и строго-настрого запретил кому-либо их показывать, но понты, как говорится, дороже денег, и Утюг не устоял перед соблазном.
– Можно? – пролепетала жертва, входя в клетку к тигру.
– Проходи, Павел, – стараясь выглядеть как можно дружелюбнее, заулыбался в свои густые усищи Кумушкин и указал на стул.– Вещица- то твоя оказалась с нехорошим прошлым, белогвардейская, и где ты её украл, лучше сразу мне расскажи, может в музее каком, а может у врага, так сказать, советской власти, ты же, наверно, знаешь, в каком ведомстве я служил до училища, а если не знаешь, то я тебе скажу- в органах КГБ.
– Я не крал, – стал рубиновым Утюг, его мозг начал соображать, если он скажет про деда или про отца, ими займутся органы. – Я их нашёл возле магазина.
– Послушай, – начал мягко стелить Кумушкин, – ты на всё училище кричал, что это подарок деда, там свидетелей человек двадцать.
– Я обманул, чтобы не отобрали.
– Давай поступим так: ты приводишь отца, и если всё подтвердится, часы я, конечно, не отдам, будем искать хозяина, но подозрения с вас снимем.
Утюгу стало очень страшно: с одной стороны, он подставил семью, а особенно деда фронтовика, и все истории про КГБ этот страх усиливали.
– Договорились? – добивал Кумушкин жертву, – завтра к 9:00 жду с отцом.
– Хорошо, – сказала тень Утюга, – мы придём.
5
На следующее утро, перед уроками, сидя в кабинете физики, Утюг делился с нами впечатлениями от вчерашнего визита.
– Что делать будешь, дурья твоя башка, – Спросил Шиндл, – как мы поняли, бате ты ничего не сказал.
– Конечно, не сказал, он ничего еще не знает, – ответил Утюг.
– А что директору скажешь, – продолжал пытать Шиндл, – он ведь не отстанет.
– Скажу, что отец приболел или в командировке, – отбивался Павлик.
– А потом, – спросил Андрей, – вечно же он не будет болеть?
– Что-нибудь придумаю или придумаем, – Утюг с мольбой уставился на нас.
– Нееее, друган, с органами шутить себе дороже, – протянул Шиндл.
– Иди сначала отсрочку возьми у Кумушкина, – сказал я Утюгу, – а там будем что- то думать.