Воспоминания о той ночи до сих пор не покидают меня. В 1984 году Владивосток был не только красивым городом с его скалистыми берегами и зелеными холмами, но и местами, которые скрывали что-то зловещее. Первую речку я знал как свои пять пальцев, там не раз гулял с друзьями, но та ночь у тёти всей душой запомнилась мне навсегда.
Сидя у тёти, я не хотел беспокоить родителей, поэтому не спешил уходить. Однако, когда часы показывали почти одиннадцать, мне стало ясно, что пора возвращаться домой. Я вышел на улицу, и в густом вечернем воздухе уже ощущалась маленькая тень тревоги. Безопасный и привычный городской маршрут теперь казался опасным. Такси было единственным способом добраться до Первой речки, и, когда я увидел белую «семёрку», мысль, что мне придется ехать с двумя незнакомцами, ничуть не обрадовала.
Когда я сел в машину, холодный и вновь появившийся запах крови заставил меня насторожиться. Он словно нависал в воздухе, вжимаясь в мою грудь, и каждый раз, когда я пытался успокоить себя, он вновь заставлял задуматься – а куда я попал? Водитель, мужчина с волосами, что напоминали сосновые шишки, был невоспитанным и хмурым, а его дружок, сидевший рядом, временами бросал на меня звериные взгляды, словно изучая.
Перед нами разматывался вечерний Владивосток, но я чувствовал, как этот путь превращается в ловушку. Я внимательно слушал их разговоры, и между фраз всё время проскальзывали слова, от которых у меня мороз по коже: «норы», «кормить», «знакомые места»…
Когда я решился попросить остановиться, это было на грани отчаяния. Я сказал, что мне нужно в туалет. Прислонившись к сидению, я ждал, что они поймут, что я – обычный парень, а не жертва. К моему удивлению, они остановились у пустых капитальных гаражей – место, полное теней и звуков, которые усиливали мою паническую тревогу.
Как только двери отворились, я пулей выскочил наружу и, как в замедленной киноленте, рванулся прямиком в темноту. Внутри меня уже не было страха, была только инстинктивная жажда выживания. Гаражи казались лабиринтом, и втянувшись в их тёмные уста, я чувствовал, как кто-то или что-то могло смотреть на меня, ожидая.
Я замер, обессиленный за одним из арочных карманов, и время поплыло так медленно. Слышал, как мужики в неведении искали меня – их голоса становились всё ближе, а сердце стучало как барабан. И вот, когда они уже были совсем рядом, один произнес фразу, которая пронзила мою душу, оставив в ней след страха и ненависти: «Чем же мы норок будем кормить?»