– Что вы кричите? – в слезах заговорила дочь. – Нет, чтобы посоветоваться по-хорошему…
– Посоветовать тебе? Хорошо! Брось его, ты с ним ничего не добьёшься! Вот увидишь! А если этого не сделаешь…
– Конечно, легче всего поломать семью! – сквозь слёзы, опережая мать, отчаянно заговорила Лариса. – Да, да, я не хочу этого! – закричала она.
– Ну тогда, живите здесь! Но учти: помогать… я не буду! Варите сами, газ пополам, всё делайте сами. Всё! а мы будем молчать и смотреть, какой ты станешь, живя с ним…
– А я так не хочу! – закричала вновь её младшенькая.
Лариса плакала, а мне стало безмерно жаль её, ведь она страдала из-за меня и только я виноват в том, что она не испытывает семейного счастья.
Они ушли, а мы остались. В это время проснулся сын. Пока жена приготовляла пелёнки, я держал его. Я чувствовал, что он подрос, потяжелел и уже умел улыбаться. Он глядел на меня, и я стал разговаривать с ним. Он улыбнулся, и мне показалось, что всё кругом будто враз посветлело. Что есть лучше, красивей и чище улыбки ребёнка. В душе у вас радость, в эту минуту вами овладевает невыразимое счастье.
Лариса скоро взяла его и положила для пеленания, но на это он выразил своё недовольство кряхтением и надуванием щёк, состроив обидчивую гримасу. Мать тут же стала его ласково успокаивать: «Ну-ну, не надо, не надо, а что такое, Сёрёжа.»
Жена не знала, что я рассчитался с завода, и должен был сказать ей об этом, что у меня намечались другие планы. И если она согласится, мы будем жить по-другому.
– Ты хочешь уехать? – спросила она, сразу поняв моё намерение.
– Хотел, теперь не знаю… как ты на это посмотришь? Но твои однозначно тебя никуда не отпустят. Нас на первых порах ожидает неизвестность, а то и неустроенность….
– Я никак не смотрю, но учти, такие испытания не для меня.
– А что же тогда делать? Жить опять под их диктовку?
– Они же советуют жить без их влияния. Вот и попробуем…
– В это я не верю. всё равно будут встревать.
– А кто нас там ждёт? – возразила она.
– Вот ты всегда так… Нам же нужна квартира, и ты это отлично понимаешь! – убеждал я, огорчаясь её беспомощностью, не умением принимать самостоятельные решения.
20
…Так мы никуда и не уехали. Я опять устроился на завод токарем, и мы продолжали жить у её родителей. Оставалось перейти в малосемейку. Я надеялся, буду пока жить сам, а после и она перейдёт. Но мои надежды не оправдались. Она боялась оторваться от помощи матери. А тут ещё увлекалась шитьём, чтобы, как она мне говорила, не утратить умение. Мало-помалу я бросил писать, но читать стал ещё больше. Тесть уже меньше говорил об учёбе. И всё равно, с её родителями я вёл себя по-прежнему независимо. И оттого с лёгкостью уходил в общежитие.