(
или тождество)
вещей, т.е.
сокрушить материалистическую метафизику, он, прежде всего, превратил все идеалистические погрешности Локка в «непогрешимые» истины субъективного идеализма. Он был согласен с Локком в том, что
все вторичные качества вещей существуют не в самих вещах, а в нашей голове,
в уме человека. «Цвета, звуки, вкусы, – писал он, – словом, все так называемые вторичные качества безусловно не имеют существования вне разума» [43].
Беркли обвиняет Локка в противоречии, допущенном в учении о качествах. Почему, недоумевал он, желтое, сладкое, вкусное, звонкое существуют в сознании, а так называемые первичные качества (протяженность, форма, плотность, тяжесть и т.д.) должны еще, даже прежде всего, существовать в вещах. Ведь они такие же продукты человеческого субъекта, как и первые. Если для здорового мёд сладкий, а для больного желтухой – горький, то и протяженность и форма тел не одинаковы для всех, т.е. они не объективны, как и вкус, а полностью зависят от субъекта: для одного глаза они кажутся малыми, гладкими и круглыми, а для другого – большими, неровными и угловатыми.
Так, думал Беркли, надо устранить противоречие Локка, созданное им различением качеств на первичные и вторичные, тогда как все качества вторичны или субъективны. Но вышло так, что вместе с устранением локковского противоречия он устранил существование внешних предметов, что единственно и добивался. Он хорошо знал, что, например, с исключением таких качеств, как сладость, белизна, твердость и т. д. устраняется и ликвидируется сам сахар. Так Беркли путем объявления всех качеств, воспринимаемых чувствами, субъективными, а главное, текучими и изменчивыми, а не метафизически неподвижными, раз навсегда данными и для всех одинаковыми, – именно этим путем он уничтожил не только сахар, но и все вещи, значит, и весь внешний мир, всю материю.
Таким образом, мы видим, что Беркли шаг за шагом приступил к замене «онтологии» или материалистической метафизики психологией, а, в конечном счете, логикой, чтобы заявить, что последние занимаются не внешними вещами, которых нет, а одними только восприятиями и мыслями. В отличие от этого некоторые современные логики лишь допускают существование внешних вещей. Если так, то они, безусловно, переходят на сторону материализма. Но это колебание показывает лишь то, что