– Так тебе и надо, – прошипело мое внутреннее «я», но взрыва не последовало.
– Лучше бы взорвалось, – невольно подумала, увидев содержимое второго дипломата.
В черном чемоданчике лежали перетянутые банковской лентой зелененькие американские доллары. Я закрыла глаза в надежде, что валюта мне просто мерещится. Какой же дурак будет оставлять в автоматической камере хранения под тем же кодом второй дипломат, набитый долларами, если за сутки до этого сперли первый! Мои бедные мозги, перегруженные событиями последних суток, отказывались что либо понимать. Они соглашались, что бомбу Никитенко еще мог подсунуть по подлости своей ментовской натуры. Но та – же ментовская натура не позволит полковнику отдать два дипломата набитых валютой за просто так неизвестно кому! Я открывала, закрывала глаза, вновь закрывала и открывала. Деньги не исчезали. Пачки лежали ровными рядами. Их было не так много, как в первом дипломате. Но и не мало.
– Сто тысяч, – вздохнула я, пересчитав пачки, -Сто тысяч, сто тысяч…
Так это ж деньги Никитенко! Что он там говорил? Домик, наследство, продал! Так домики и стоят сейчас тысяч сто! Вздох облегчения вырвался из груди. Вот оно везение, наконец, и пришло ко мне! Отдам полковнику деньги, чтоб отстал. И нет проблем! Я схватила чемоданчик и бросилась к входной двери. Но замерла на пороге – а второй, вернее первый с миллионом чей? Там в нем заказ на Ляльку! Желание бежать с повинной испарилось. Появилось желание спрятать голову, как страус, поглубже в песок. А может плюнуть на все и махнуть куда-нибудь подальше в дальнее придальнее зарубежье. И жить там припеваючи! Уставший от нервного перенапряжения последних дней мозг услужливо нарисовал картину: пальмы, море, солнце, шоколадные полуголые тела.
– Мечтать, конечно, не вредно, – я стала сама с собой разговаривать, чего раньше за мной не наблюдалось, – но я ж сама себя под этими пальмами и похороню заживо, умру от угрызения совести.
– Совесть замучает – раз, – начинаю загибать пальцы, – бандиты за такими деньжищами и в дальнюю заграницу не поленятся наведаться – два. И Лялька! Это большое, просто громадное три! Я на солнышке буду нежиться, а ее здесь пристрелят!
За границу нельзя, к Никитенко нельзя, деньги возвращать нельзя. Как там в детективах – пока деньги у нас, мы живы! Чушь, конечно. А два дипломата набитых деньгами в одной камере хранения день в день – не чушь! Ну и гад, этот Никитенко! Мог бы сразу потребовать с меня два дипломата, отнесла бы их ему, вымолила прощение для Ляльки и жила бы спокойно. Шефа бы на планерках слушала, статейки писала. А теперь ломай голову, что с этими миллионами делать! Инстинкт самосохранения заставил меня спрятать дипломаты в тайник. Звонок входной двери раздался неожиданно. Сердце заколотилось, желая немедленно выпрыгнуть на волю,