– Любопытно, – прошептал Владимир сидящему рядом Постольскому. – В нашем архиве об этом ни слова. Волков как-то ускользнул от внимания моих предков.
– Жил Александр Васильевич затворником, а детей своих отсылал на учебу подальше от дома. Штат слуг при себе держал небольшой, правила завел строгие, одно из которых гласило: если он работает в кабинете, то беспокоить его нельзя. Поэтому, когда однажды утром он исчез, узнали об этом достаточно поздно.
– Исчез? – переспросил Корсаков. – Каким образом?
– Просто пропал, по крайней мере, так говорили, – пожал плечами Волков. – Закрылся в кабинете и не появлялся почти два дня. Не ел, не пил. В конце концов обеспокоенная челядь собралась с духом, вошла в кабинет – и не нашла хозяина. Не обнаружился Александр Васильевич и в других комнатах дома. Уличная одежда висела нетронутой – а дело было зимой – и все лошади так и остались в конюшне. Снег не шел уже несколько дней, поэтому сугробы вокруг дома стояли нетронутыми, и следов на них не обнаружилось. Конечно, оставалась расчищенная подъездная дорога, но из соседей и деревенских никто его уходящим не видел. Да и не ушел бы он далеко в мороз, с учетом преклонного возраста да домашней одежды.
– И что? Было ли какое-то расследование? – спросил Макеев. Павел не нашел ничего удивительного в том, что бывшего чиновника заинтересовала именно юридическая сторона вопроса.
– Нет, – ответил Леонид Георгиевич. – Времена другие были. Огласки никто не хотел. Прапрадеда сочли погибшим, его сын вступил в права наследования. Тогда-то все и началось…
Волков замолчал, собираясь с мыслями. Подгонять его никто не стал, даже Корсаков. Наконец хозяин дома продолжил:
– Мой прадед отцовских увлечений не разделял. Его не интересовала алхимия, да и затворничеству он предпочитал общество. Поэтому превратил кабинет Александра Васильевича и соседние комнаты в гостевые для задержавшихся приятелей. Несколько лет прошли спокойно – если, конечно, жизнь, наполненную кутежами, можно так охарактеризовать. А потом один из гостей исчез. Так же. Бесследно. Зимой.
– И что, это тоже никого не удивило? – снова спросил Макеев. Корсаков поддержал его кивком.
– Нет, этим случаем заинтересовались. Исходили из гипотезы, что кто-то из подвыпивших гуляк поссорился с приятелем, убил (намеренно или случайно), а тело спрятал. Но допросы и поиски результата не дали. А потому пришлось счесть его просто пропавшим без вести. Впоследствии такие исчезновения повторились еще дважды. Каждый раз – зимой, практически совпадая с пропажей Александра Васильевича. Последний раз – когда мой отец, Георгий Волков, был еще молод. С тех пор моя семья сочла за лучшее комнату больше не использовать.