Не соврали. Вскоре пожаловал Дарий – собственной верховной архимагической персоной. Вот это честь! Хотя поздоровался он пренебрежительно и взглядом смерил таким, что стало понятно: захотел лично посмотреть в мои наглые глаза и расставить точки. Да пожалуйста… Я выдала максимально сдержанную реакцию и, вежливо поклонившись, проводила его в гостиную. Последнее, что способно меня задеть, – так это презрение, демонстрируемое тем, до кого мне нет дела. Пусть думает на мой счет что угодно, лишь бы в допросную не тащил.
Едва мы сели за стол в массивные кресла, Дарий уведомил:
– Расследование завершено, и ваша свобода более не ограничена.
Теперь на «вы» ко мне. Сквозь зубы, но все-таки… А про свободу – смешно. Будто маги вольны находиться там, где захотят!
– Верно ли я понимаю, что обвинения сняты? – спросила я, чуя неладное.
– По поводу связи с Культом – да. Проникновение со взломом на склад доказано, однако ввиду всех обстоятельств мерой наказания назначен выговор. Дворцовый приказ о присвоении вам статуса младшего магистра отозван, и введен запрет на его получение в будущем, действующий до отмены этого распоряжения.
Зарубили мне продвижение по службе? Как-нибудь переживу.
– Также вы на годичном испытательном сроке, – сообщил архимаг недобрым тоном, – и будете направлять отчеты в Ковен обо всей проделанной работе.
– Как часто?
– Каждую неделю. Или можете один раз отчитаться о том, откуда у вас взялись травы и средства, которыми пользуются самые ушлые грабители, и каким образом стража склада попала под удержание ментальной магией.
– Я бы непременно пролила свет на случившееся, – развела я руками, – но не помню ничего из вами сказанного.
– Прискорбно. – Дарий выложил передо мной бумагу о моем переводе в личную охрану принца. – Подпишите.
– А если не подпишу? – поинтересовалась я из желания оценить перспективы. Точнее, их отсутствие. – Что будет?
– Перераспределение на наше усмотрение, – ответил он с предельно каменным лицом. – Иной должности в специальном отделении канцелярии для вас не найдется. Доверие утрачено, а ваш начальник больше не может с вами работать.
Три буквы в слове перепутал – «не хочет»! И Ковен, поди, отправит меня в какую-нибудь глушь. Гарнизон близ Пустошей подошел бы идеально… Но бросать Германа я не собиралась. Поставила на бумаге подпись и смиренно изрекла: