– Человек рождается в мире, в котором нет смысла, – ответил вроде бы Франсуа, он же «мужской голос № 1». – Но у человека всегда была внутренняя потребность в познании. Мы ищем смысл в мире, в котором этого смысла нет. Это абсурд.
– Да ты заебал…
– Это не я. Это Камю. Он говорил, что проблема абсурда ставит человека перед сложным выбором – «что же нам делать?».
– «Что же нам делать?», «что же нам делать?» – резко ответил Жан, передразнивая не столько своего собеседника, сколько самого Камю. – Этим вопросом задавались все злоебучие умы во все времена. Только никто так и не нашел на него ответа.
– Лично мне ответ Камю очень близок. – Франсуа, видимо, решил взять небольшую паузу для нагнетания саспенса. – «Бунт против абсурда».
– Пошел на хер! Ты че опять решил причесаться? Нахера ты достал расческу?
– А что такого?
– Ты просто хвастаешься своей волосней. Специально акцентируешь внимание на своей прическе.
– Ничего подобного. Просто ты комплексуешь из-за того, что ты лысый, вот и подмечаешь такие моменты.
– Я лысый только потому, что мне так по кайфу. Это мой стиль.
– Ну да, ну да.
– Забей. Че ты там говорил про бунт?
– Именно в бунте я вижу единственный способ существования в этом абсурдном мире.
– И в чем же, блядь, выражается этот твой бунт?
– Приехали! – четко и уверенно отрапортовал Палыч, приостановив дискуссию братьев.
* * *
Хоть это и было очевидно, но Иван все же удивился, когда осознал, что его руки и ноги связаны. Он был так напуган, что не заметил, как все, что было ниже шеи онемело. Наверняка, причиной такого конфуза было то, что у Ивана не было опыта сна с завязанными за спиной руками и ногами. Впервые в жизни он пожалел, что не прислушался к жене, которая периодически намекала на возможность разнообразить их сексуальную жизнь.
Волна жара прошлась по всему телу Ивана Алексеевича. Как когда обгорел на солнце в жаркий июльский день, а потом тебя царапают по обгоревшему куску плоти ногтями. Случилось это сразу после того, как один из братьев перерезал веревку, связывавшую конечности учителя и поставил того на ноги. Перерезал быстро, не зря же он потратил столько времени на заточку ножа. Иван не был уверен, но, кажется, от резкого прилива крови у него началось головокружение. Тяжело понять, кружится ли у тебя голова, когда ты долгое время ничего не видишь. Ему помогли выйти и прислонили спиной к двери машины. Руки по-прежнему оставались связаны.