Сначала перед её глазами была только сверкающая пелена, но через две секунды изображение начало принимать отчётливые очертания, и она смогла увидеть бесцветную лавочку около подъезда и кучу детей – штук шесть или семь. Они забрались на лавочку по всей её площади. Только тройка сидела, как положено, остальные же забрались на «спинку» и поставили ноги. Она рассмотрела их лица – самодовольные, сияющие беззаботными улыбками. И услышала их смех. Они все хохотали. Не просто смеялись или улыбались, а хохотали.
Ольга Ларионовна рассмотрела на этих лицах невероятную глупость, и эта глупость её взбесила до исступления. Один из детей – в уродливой жёлтой майке и тёмных шортиках – показывал другим свой телефон, и они хохотали именно над тем, что там демонстрировалось.
Старушка схватилась за ручки своего большого окна, прорезанного трещинами… Кстати, кидать камни в окна первых и вторых этажей вся эта безобидная компания очень любила. С очередным усилием она рванула стекло на себя.
– Эй, вы! – закричала Ольга Ларионовна так громко, что в голове у неё зазвенело с утроенной силой. – Прекратите хулиганить! Мерзкие пакостники!
Они, впрочем, лишь захохотали сильнее. Парочка из них принялись корчить ей рожицы и передразнивать её голос.
– Я тридцать лет корячилась на заводе, спины не разгибая! – продолжала вопить старушка. – Дайте мне хотя бы поспать!
Последнюю фразу она вскричала, уцепившись уже в подоконник. Ольга Ларионовна подумала, что вот-вот упадёт от страшнейшей головной боли, от этого звенящего смеха…
– Придурочная бабка! – крикнул один из детей. В маленькой кепочке и пятнистой футболочке. – Придурочная бабка!
Остальные поддержали его комментарий неугомонным хохотом. А потом начали кричать ей эту фразу, надувая свои шеи.
– Придурочная бабка! Придурочная бабка! Придурочная!
Ольга Ларионовна пошатнулась, чувствуя, как невообразимая ярость с липкой паникой мешаются у неё внутри. Гвалт, издаваемый детьми, неуклонно нарастал, причём, с той пугающей силой, коя лишь бывает при обнаружении нового, весьма интересного и забавного занятия. Или же новой жертвы.
– Пошла ты, старуха! – крикнул упитанный мальчуган, на чьём лице зарделась россыпь прыщей. Судя по всему, он был постарше остальных. – Не лезь к нам! У нас каникулы!
Ольга Ларионовна, задыхаясь от мигрени и возмущения, поспешила ухватиться скрюченными руками за своё окно и принялась его закрывать.