Розина одна, держит подсвечник. Берет на столе бумагу и садится писать.
Розина. Марселина больна, люди все заняты, – никто не увидит, что я пишу. То ли у этих стен есть глаза и уши, то ли некий злобный гений своевременно извещает обо всем моего Аргуса, но только я не успеваю слово сказать, шагу ступить, как он уже угадывает мое намерение… Ах, Линдор! (Запечатывает письмо.) Письмо все же надо запечатать, хотя я и не представляю себе, когда и как я могла бы его передать. Сквозь жалюзи я видела, что он долго беседовал с цирюльником Фигаро. Фигаро – малый славный, он несколько раз выражал мне сочувствие. Вот бы мне с ним поговорить!
Розина, Фигаро.
Розина (в изумлении). Ах, господин Фигаро, как я рада вас видеть!
Фигаро. Как вы себя чувствуете, сударыня?
Розина. Неважно, господин Фигаро. Я умираю от скуки.
Фигаро. Верю. Жиреют от нее только глупцы.
Розина. С кем это вы так оживленно беседовали? Слов я не могла разобрать, но…
Фигаро. С моим родственником, молодым бакалавром, подающим большие надежды: умен, чувствителен, одарен, весьма приятной наружности.
Розина. О, весьма приятной, можете мне поверить! Как его зовут?
Фигаро. Линдором. У него ничего нет, но если бы он покинул внезапно Мадрид, он мог бы там найти хорошее место.
Розина (беспечно). Он найдет себе место, господин Фигаро, непременно найдет. Если этот молодой человек действительно таков, как вы его описываете, то он не создан прозябать в безвестности.
Фигаро (в сторону). Великолепно! (Розине.) Но у него есть один большой недостаток, который всегда будет препятствовать его продвижению по службе.
Розина. Так у него есть недостаток, господин Фигаро? Недостаток? Вы в этом уверены?
Фигаро. Он влюблен.
Розина. Влюблен! И вы считаете это недостатком?