И на вопросы не отвечал, будто говорить со мной было для него равносильно разговору с неразумной молью. Тишина, что повисала в такие моменты, меня страшила – она нашёптывала вкрадчивым голосом демона, который нет-нет, да выглядывал из полированных влажных камней, которыми был выложен пол темницы.
“Ничего не получится, Элиза, – твердил демон отражений. – Ты не сдвигаешься с мёртвой точки. Просто возьми из хранилища меч и пронзи его гнилое сердце – разом всех осчастливишь. Или хотя бы готовь план побега, пока не стала жертвой резни”.
Чтобы заглушить этот дурацкий голос, я как могла – разговаривала ирбисом. Задавала вопросы, чтобы наладить связь (это мне Тия подсказала). Ирбис неизменно молчал, и это превращалось в глупый сбивчивый монолог:
“Как ваше самочувствие, господин ирбис?… подозреваю не очень? Вижу, что не очень… Наверное и спать неудобно. Я могу придумать что-то с подушкой, но… Вы, наверное, её порвёте в клочки. Но если нет – то кивните. Хм… Не киваете. Так я и думала. Кстати, на улице сегодня такая вьюга – аж с ног сбивает. Смотрительница говорит, это святая Ньяра злится, что не все её заветы соблюдают. Но по мне – это глупость, по заветам Ньяра желает всем добра, даже преступникам, с чего бы ей тревожить людей. Ой… А в кого вы верите?”
– Это такая изощрённая пытка? – хрипло предположил ирбис на третий день, когда я снова с порога начала рассказывать про погоду. – Лучше позови своих дружков. Пусть прихватят хлысты и гвозди. Позже и они всё это опробуют на собственной шкуре. А вот заговорить тебя до смерти будет проблематично. Может, пытка молчанием тебе пойдёт больше?
Это был самый длинный его монолог за всё время, так что я даже онемела на мгновение. Обрадовалась, потом ещё раз прокрутила в голове то, что сказал Дейвар, и вежливо спросила:
– А можно обойтись совсем без пыток?
– Можно, – задумчиво сказал ирбис.
– А без смерти? Без смерти – можно? – попытала я удачу.
Дейвар не ответил, только обжёг взглядом.
На этом наш разговор был окончен.
Но я порадовалась даже такому успеху. И стала перебирать в уме варианты, что ещё можно сделать. Прежде всего мне хотелось позаботиться о ранах пленника.
Из-за антимагических кандалов они заживали плохо – особенно на ладонях. Хотя Дейвар (в уме я пыталась называть его по имени) вёл себя так, будто он и в сырой холодной камере остаётся королём мира – на самом деле страдал от сильной боли. Я угадывала это по состоянию его мощного тела. На висках и упрямом лбу блестела испарина, вокруг глаз темнели круги, а его пальцы непроизвольно подрагивали. Было похоже, что у мужчины лихорадка – всё из-за воспалившихся ран.