– Ага. – Для меня чувство вины – это даже не привычка, а зависимость. Я виню своих родителей. В первую очередь мать. Она была непреклонна. Непоколебимые моральные ценности – это хорошо, но когда малейший намек на веселье приводил к наказанию…
– Эй, Элли! То, что ты играешь на арфе, – это хорошо, – настаивает Кристина.
– Но то, что я держу это в секрете, – плохо.
– Иногда хорошо побыть плохой. – Вот одна из причин, почему я так люблю Кристину.
Отложив телефон, я понимаю, что так и не спросила у Кристины ни о том, как прошел ее день в магазине, ни об Алексе. Все в порядке, успокаиваю я себя; она так часто использовала меня в качестве бесплатного слушателя, что совершенно нормально иногда поступать с ней так же. Но я от себя не в восторге.
* * *
Чем больше я тяну с признанием, тем труднее будет потом. Если я что-то скажу, ему будет больно, а когда Клайву больно, он срывается и нападает. Вот бы найти способ обо всем ему рассказать, не упоминая Дэна. Я ступила на тонкий лед. У меня не так много друзей-мужчин, но если я о них говорю, Клайв раздражается. Полагаю, это не удивительно, учитывая его историю.
Когда я познакомилась с Клайвом, он встречался с моей коллегой Джейн. Это был рождественский ужин сотрудников библиотеки, Джейн на него пригласили, и она взяла с собой Клайва в качестве гостя «плюс один». Мне в тот момент было некого пригласить, и я чувствовала себя полной неудачницей. Однако вести светские беседы на том мероприятии было не так мучительно, как обычно, а все потому, что напротив меня сидела Джейн, веселая болтушка Джейн. Волосы, выбивающиеся из заплетенных в две косички волос, подходящая под свитер помада – она вся бурлила, искрилась и сверкала. Меня впечатлило то, что она явилась на ужин с нарядно одетым парнем Клайвом, который показался мне бесконечно крутым и умным. Он следил за тем, чтобы у всех были наполнены бокалы. Он и Джейн поделились своим мнением о знаменитых экранизациях. По их словам, самая современная версия «Тридцати девяти ступеней» была совсем неплохой. Зато ни одна из экранизаций романа «Большие надежды» не может посоперничать с книгой. Что касается «Чарли и шоколадной фабрики», Джейн (написавшая диссертацию по детской литературе) одобряла фильм и с пеной у рта отстаивала его достоинства до тех пор, пока у нее не свело челюсть. Клайв мягко выражал свое несогласие. Им обоим не терпелось услышать мое мнение, но у меня его не было. Я старалась не задерживать взгляд на Клайве. Было в нем что-то завораживающее. Но что именно? Пронзительный взгляд? Едва заметная щетина на подбородке? Четкий контур челюсти? Я пришла к выводу, что дело не столько в его физических качествах, сколько в сочетании чувственности и твердости.