– Нет, ни в коем случае. Я просто задаюсь вопросом, а не стоит ли мне заняться чем-нибудь еще.
– Например?
Игрой на арфе, игрой на арфе, игрой на арфе!
Но я не могу этого произнести. У меня пересохло во рту.
Я искоса смотрю на Клайва. Он кажется особенно высоким, когда шагает рядом со мной, пряди его волос песочного цвета слегка приподнимаются на ветру. Я знаю, что в определенных ситуациях он способен оказать невероятную поддержку, но я сомневаюсь, что сейчас именно такой случай.
И разве я смогу говорить о Дэне так, чтобы мой голос и лицо не выдавали слишком многого? Нет, сегодня я не сумею. Я очень нервничаю. Если Клайв начнет настаивать на том, чтобы я отказалась от арфы, я расплачусь.
Будет лучше, если я повременю с откровенностью до тех пор, пока не встречусь с девушкой Дэна. Когда я с ней познакомлюсь, мне точно станет проще себя контролировать.
* * *
Я сижу на подоконнике рядом с телефоном и смотрю в окно. Склон холма за нашим садом тяжело упирается в темнеющее небо. Моросящий дождь кружится в воздухе и плюет на оконное стекло.
Нужный номер написан на клочке бумаги, сложенном в переднем кармане сумки. Я достаю его и долго на него смотрю. Почерк Дэна аккуратный и слегка наклонен влево. Я какое-то время играюсь с трубкой, а затем набираю другой номер.
– Привет, мам. Это я, Элли.
– Кто?
– Элли. Я!
– О, Элли? Здравствуй, Элли.
– Мама, я просто звоню узнать, как дела. Все в порядке?
Воцаряется тишина. Я считаю секунды. Слышу, как она дышит, медленно и слегка хрипло.
– На улице на траве лежит черная собака.
Это может быть правдой, а может и нет.
– О, неужели? – четко произношу я. – Что ж, прекрасно. А как ты? Все в порядке?
– Она нюхает георгины. Этого нельзя допускать.
– Мам, все в порядке. Скажи, как у тебя дела? За тобой хорошо ухаживают? Ты сегодня уже видела Вик?
– Вик?
– Да, Вик. Твою вторую дочь.
– Нет, не думаю. Я ее уже много лет не видела.
Я точно знаю, что Вик ходит в дом престарелых два раза в неделю. Теперь она послушная дочь и живет достаточно близко, чтобы присматривать за мамой. Меня же от них отделяют триста миль, так что навещать маму для меня непросто. И дистанция между нами гораздо больше, чем все эти километры.
– Мама, можно задать тебе вопрос? Как думаешь, я была музыкальным ребенком?
– Ты была одной из нескольких. – Она не поняла, о чем я. Разговор, как обычно, зашел в тупик. Отчасти мне хочется рассказать ей, что я играю на арфе. Мой секрет она никому не выдаст, потому что, скорее всего, сразу о нем забудет. Но тогда какой смысл рассказывать? Как же я скучаю по папе!