– Смотри на меня, когда я говорю с тобой! – крикнула Гюда.
Колдунья обернулась. Ее глаза были огромными и страшными, как два зеленых болотных огня. Но Гюда не испугалась. Она встала с лавки и двинулась к маленькой колдунье так плавно и бесшумно, будто вовсе не касалась земли. Подойдя, остановилась, зашевелила красными губами:
– Я не боюсь тебя, хвити. Я хочу, чтобы ты оставила Бьерна в покое. Он – сын князя Горма, а ты – безродная тварь. В земле вендов [16] ты была приткой, для урман ты – хвити. Даже старый Финн так тебя называл.
– Перестань, Гюда! Лучше подумай о его пророчестве. Раньше слова старика часто сбывались…
– Сбывались? – Гюда язвительно хмыкнула. – А может, он говорил по твоему наущению? Ярлы не женятся на безродных болотных тварях, они женятся на достойных по роду. Когда мы придем в Альдогу, Бьерн наречет своей женой не тебя – меня! Вряд ли ты спешишь погулять на нашем свадебном пиру. Признайся, что это ты подучила Финна выдумать глупости о тьме, смертях и моем безумии?
– Финн умел видеть будущее без моей помощи.
– Ах, так… Почему же ты сама не попросила Бьерна отложить поход? Ведь Финн бормотал именно об этом.
– Я просила.
– А Бьерн сказал, что не тебе это решать? Он прав – не тебе. Но если ты боишься пророчеств старого безумца, то оставайся здесь и отпусти Бьерна с той, которая заслуживает его!
Лицо колдуньи потемнело.
– Ты ведь не любишь его, княжна. Он – щит, за которым ты хочешь спрятать свой позор. Теперь я понимаю, почему Орм не женился на тебе, а просто взял тебя в свою постель, как обычную рабыню. Он любил сильных женщин, а ты слаба. Слабость делает тебя глухой к моим словам. Но если не ради всех нас, то хотя бы ради ребенка, которого ты носишь в себе, откажись от похода! Даже если этот ребенок не был зачат в любви, он – все, что у тебя здесь есть.
– Молчи! Я приказываю тебе!
Казалось, она сейчас ударит болотницу. Но та не шевельнулась, не уклонилась, лишь равнодушно произнесла:
– Я не служу тебе, дочь князя.
Гюда помрачнела. Колдовство исчезло, оставив пред ней не зеленоглазую хвити, а обычную хрупкую женщину с рысьими глазами и большим мягким ртом.
– Ты получишь хорошую плату, если оставишь Бьерна и не пойдешь с нами в Альдогу, – сказала Гюда.
Внезапно Сигурд почувствовал усталость в ее голосе. Сердце княжны вовсе не было жестоким, как ему казалось, оно было усталым и заброшенным, будто чисто выскобленная бочка, в которой не заводят гнезд даже мыши.