Пока немногословный разозлившийся дракон выбивал душу из колдуна, я молилась, чтобы тот остался жив. Сейчас Рогнэйд поймет, что Алайю не вернуть в ближайшее время, и уйдет к себе в горы. Пусть там ждет свою ненаглядную. Или кто она ему? Точно не дочь. Рогнэйд слишком молод, чтобы быть отцом взрослого ребенка.
Я подтянула к груди дрожащие колени, облизнула пересохшие губы и одним глазком заглянула в кухню, где царила подозрительная тишина.
Рогнэйд смотрел в окно, скрестив руки на груди, а покрытый ледяной коркой Фоня валялся без чувств на полу там, где дракон остановил его от побега.
– Колдун живой, – шепотом обнадежил меня Кондратий и, дрожа всем телом, забрался ко мне на колени. – Подождем здесь, пока господин Хедд захочет с нами говорить.
Господин Хедд не хотел говорить довольно долгое время. Я успела успокоиться и заскучать. Привалившись к стене, кажется, даже вздремнула.
В чувство меня привели его шаги, остановившиеся в дверном проеме. Я ощущала на себе взгляд дракона еще до того, как вскинула голову.
– Можете объяснить, что произошло? – попросила я Рогнэйда. – Я сама еще Фоню не успела допросить, только сегодня его из лесу приволокла.
Рогнэйд вопросительно вскинул бровь. Щелкнул в воздухе пальцами, и когда на его ладони образовался сияющий шар, почти не отличающийся от земных светильников, и такой же яркий, окинул меня тяжелым взглядом.
– Ты заняла тело моей невесты, – бросил Рогнэйд, возвращаясь в кухню.
Мы с Кондратием поползли следом, и не сразу сообразили, что надо бы встать. Я выпрямилась первой, потом домовенок. Чтобы придать себе уверенный вид, распрямила плечи и вскинула подбородок.
Дракон оставил “светильник” на столе, предварительно смахнув с него крошки, и указал мне на скамейку.
– Сядь.
Домовенок тут же растворился в воздухе, а пока я на ватных ногах опускалась за стол, он уже копошился в печной духовке.
– Зайчатинки, господин Рогнэйд? – взволнованно проговорил Кондратий, голыми руками удерживая тяжелый медный поднос.
А мне он говорил, что ничего тяжелого поднимать не может…
Дракон от подгоревшего угощения отказался. По его лицу невозможно было точно определить, что он чувствует. Наверное, то же, что и я? И я, и он… Мы потеряли самое ценное, что у нас было. Рогнэйд – свою невесту. Я – дом. И мужа, конечно, хоть и соскучиться по нему пока еще не успела, да и некогда.