Судьба никогда не играет по заранее расписанному сценарию. Она может быть жестокой, равнодушной, но однажды все же вспомнит о тебе и тогда сделает все, чтобы вытащить из укрытия. С той минуты тебе больше не удастся оставаться в покое, нельзя будет спать и есть, нельзя дышать и существовать просто так. Все мы рождаемся и умираем, оставив свою, пусть даже маленькую, но счастливую историю. И как бы Рик не пытался стать безликим призраком, белым листом в тетради, однажды Судьба ворвалась и в его двери…
***
Он потирает переносицу, до боли сжимает кулаки и предпочитает оставаться в темноте. Мрачные оттенки разбавляет только красный цвет лампы, оставляющий причудливые тени на стенах. Эти тени и есть его друзья.
Да, мужчина работает по старинке, проявляет в темноте под светом специальной лампы, так фотографии получаются лучше. В них есть душа, особое эфемерное состояние радости. Да и за ручным трудом мысли монотонны и спокойны. Но ему не удается прогнать от себя другой, более яркий свет.
Да… Она там, мужчина знает, что она снова в том парке. Улыбается, смеется, делит свой сэндвич с птицами. Кэтти улыбнется и ему, когда придет. Она всегда была особенно приветливой с Риком. Говорила много и все абсолютно не по делу, но он внимательно слушал, кивал, пусть и отвечал крайне редко. Рик всегда был вежлив. А когда та просила рассказать что-нибудь ей, то Кэтти приходилось выслушать очередную скучнейшую философию. Барнс порой думал – разве это может быть интересно юной девочке? Наверняка его речь скучна и занудна! А блондинка, точно нарочно, задавала ему все больше вопросов, подсаживалась ближе. Настолько, что он мог услышать аромат ее духов, такой легкий, с нотками ванили, ставший знакомым и родным. За эти полгода, с того момента, как мисс Грин пришла в издательство журналисткой, Рик узнавал о том, что девушка на работе по едва уловимому аромату. На душе становилось светлее и радостнее. Это точно эйфория…