– Иду себе, иду, к своей дачке, и смотрю опять она, моя галка, и ещё стая летит. Ко мне. Ну, молодец, ну зверь – птица умная. А что было дальше? – Сказка. Стая сделала три круга вокруг меня и моей дачи. Очень громко говорили, на своём, конечно языке. Я так поняла, спорили. Дескать, ничего эти, люди не понимают. У них, видимо тоже невежды водятся. Их, как и у людей, можно было слышать. Они громче кричали. Ну как наши мужики, когда ужрутся и, доказывают свои аксиомы, доходящие в краснобайстве до рукопашной. Манипуляции с применением кулаков, что бы понятнее было.
Потом взлетели, дали три круга, над моею головой… я, даже не успела, спеть – вы не вейтеся русые кудри, наад моею больной головооой…
– Ну что может быть. Может. Даже того, чего не может быть. Может быть…
– Ой … Ступа в воде. Нет! Вода в ступе. И я её там толку, подумал дед.
… Ан, нет, Галина посмотрела на меня, сказал дед себе и, возрадовался.
Оживает.
Оживаает.
Она начала реагировать, на его, как он сам подумал, танцы в ступе с водой…
Он, дед уже и не заметил, как стал обращаться, как однокурснице, Галине.
И, тогда, после долгого летаргического сна, она взглянула на него, спросила…
– Вы знали моё имя?
И дед понял, что он так увлёкся, реанимацией этой души, что не заметил, как после двух ворон – галок вошёл в её потусторонний мир, в который она никого не пускала, и никому не доверяла.
Тогда понял, пережила, такое, что об этом не говорить, и, даже думать, вспоминать – Табу. А у него, пожилого, был всё – таки камертон не брюзжащего старичка.
И, он, чуть оживший, рассказал ей, уже этой Галине. Рассказал, как заначку, которую никому никогда не говорил…
… Жил тогда в областном большом городе. Преподавал во дворце пионеров.
И, когда его приглашали к телефону, всегда пытались прослушивать, по параллельным, он говорил так, что душа раскрывалась… юмор, интересно, живо, по делу – вёл любые разговоры, даже деловые. Это ему так, потом, прошло время, говорили его коллеги. А в школу художественную, потом там преподавал, родители приходили посмотреть. Кто их деток так гипнотизирует. Так они говорили ему и директору.
… А сейчас дед, встряхнул остатками некогда богатой шевелюры, пошевелил шариками, – подумал, о том, что ещё спрятано, до поры в его голове. Как же, как отогреть лёд её души.