– А?
Вот дерьмо! Зачем я ляпнул это?..
Через минуту мама вытянула из него все подробности произошедшего. Скрывать что-либо от матери Зур”даха так и не научился.
– Эх, Зур”дах-Зур”дах…Не надо было ей так, она хоть не ослепнет от этого?
Гоблиненок сглотнул.
– Не должна. Драмар бы сильно ядовитое не дал.
– Ладно. Спи уже. – приказала она.
Мать уложила гоблиненка на меховую подстилку.
Собственно, глаза Зур”даха уже и сами закрывались. На лице всё еще чувствовалась вязкая и вызывающая волны холодных мурашек мазь.
Уже через несколько секунд его сознание окутала тьма сновидений.
****
Когда Зур”дах проснулся на следующий день, раны уже затянулись и теперь страшно чесались – мазь сделала свое дело. На теле и лице, правда, всё еще оставался плотный слой полупрозрачных остатков уже засохшей мази.
Голова гудела, а больше всего болела гематома на груди. Но в целом силы вернулись.
Он окинул взглядом жилище – мамы внутри не было. Зур”дах выглянул наружу – зуры сидели на своих ковриках напротив жилищ и курили, громко переговариваясь. Выходить наружу резко перехотелось и он спрятался обратно. Проверил угольницу и светляка. Оба были вялыми.
Пора их накормить, – подумал Зур”дах.
Где-то в одеждах еще оставалось пару щепоток корма, который дал Драмар, должно хватить на обоих насекомых. А потом… потом нужно будет подумать, где взять еще.
Последующие несколько дней гоблиненок начал чаще выходить. Но с осторожностью. Он в любой момент ожидал появления толстой Ташки. Сначала ходил вокруг жилища матери, а потом осмелел и вновь стал гулять дальше, вплоть до круга изгоев. Мать несколько раз в день мазала ему грудь и лицо. Последнее заживало медленно.
А еще у мамы было явно тревожное состояние – Зур”дах не мог этого не заметить. Она ходила как обычно за едой, водой, по другим делам, но всё время хмурилась и что-то бормотала себе под нос.
Может, это из-за Ташки или Саркха? – мелькнула мысль у гоблиненка.
Однако, Ташку через пару дней он видел уже зрячей. Ничего с ее глазами не случилось; разве что не везде отмылись следы угольницы. Так что не Ташка была причиной беспокойства матери.
Толстая зура, если видела мальчишку, то тут же осыпала его потоками ругани и проклятий. На что Зур”дах либо показывал язык, либо обзывал ее в ответ. Но это только если мамы не было в шалаше; когда она была – он молча убегал дальше.