Категоричность «или-или», характерная для демонологии, частично проистекала из внутреннего раскола христианской церкви. То, что начиналось со споров о христианской доктрине, быстро породило волну насилия, культурную войну, названную с близоруким преуменьшением Реформацией. Раздоры эпохи Реформации принуждали людей делать выбор между католическим (традиционным) и протестантским (реформированным) течениями. Этот религиозный конфликт начинался с благих намерений: набожные католики призывали своих церковных вождей быть лучшими христианами. Папа, кардиналы и епископы больше не были, по утверждениям деятелей Реформации, смиренными проповедниками, а превратились в обитающих во дворцах олигархов и потворствующих грехам богатых благотворителей. Мистики вроде Екатерины Сиенской, богословы вроде Яна Гуса и переводчики вроде Джона Уиклиффа предложили альтернативные источники христианской мудрости: видения, в которых представал Бог, новые прочтения древних текстов. Одни сторонники Реформации возвращались в лоно церкви, других та отвергала. В XVI в. сотни тысяч людей откололись от ядра церкви и образовали собственное течение – протестантизм.
По мере усиления взаимной ненависти становилось позволительно убивать единоверцев-христиан, заклейменных отныне бесовскими врагами; то, в чем христиане веками обвиняли евреев и мусульман, стало обоюдным [1]. Католики и протестанты видели теперь друг в друге еретиков: басурман, ненавистников истиной церкви и, в силу бинарного мышления, народ Сатаны. За ересь карали – сжигали заживо.
В столь расколотой культуре одно подозрение порождало другое; предводители обеих сект вскоре принялись выведывать, не завелись ли в их паствах и другие посредники Сатаны. До XV в. большинство церковников относилось к целителям и прорицателям в своих общинах как к безвредным фантазерам, мелким торговцам амулетами и заклинаниями, совершающим грех, но не представляющим серьезной опасности. Однако по мере укоренения реформационной логики «или-или» нарастал страх, что у их магической практики злой источник – Сатана. Раз применяемая ими сила явно не христианская, то она обязана быть злом. Это превращало их в ведьм, а от сожжения еретиков до сожжения ведьм оставался всего один шажок; они не тождественны друг другу, но и те и другие все-таки были врагами Бога. Магия профессиональной ведьмы уже воспринималась просто как предельно опасная разновидность ереси [2].